Щит александра невского

14. Два экземпляра рукописи «Историческое исследование о русском шлеме. «. 1811-1839. ИИМК РАН. Ф. 7. Д. 5. Пар. 133.

Свежие записи

#comm#А далее татарский смерч над Русью. В результате отец Александра Ярослав становится Великим князем Владимирским. Сам Александр правит в Новгороде.#/comm#

Прочно связанный с именем одного из важнейших древнерусских правителей, шлем и сам приобретал государственное значение. В 1882 г. император Александр III утвердил новый проект Большого государственного герба Российской империи, где хорошо узнаваемое изображение этого шлема заняло почетное место над главным щитом (Илл. 5).

В сущности, эти две темы присутствуют уже в неясных предчувствиях грядущей опасности, которыми была пронизана русская литература в первой трети XIII века – накануне монголо-татарского нашествия.

Его проповеди отличаются ясностью мысли, ритмической организацией речи, особой лиричностью. В них чувствуется уже приближение той эпохи, когда эмоциональность широко овладеет литературой и обращение к человеческой психологии станет характернейшим явлением не только литературы, но и изобразительного искусства.

Именно тогда и стал складываться архетип русского народа, который создал великую Россию. «Мы все выдержим, мы все равно победим» — это и есть основа этого архетипа, и как только русским становится особенно тяжело, из подсознания всплывает эта мистическая уверенность в собственных силах. Так было во время войн и с Наполеоном, и с Гитлером.

Если «шапка ерихонская» царя Михаила Федоровича была и остается известнейшим памятником собрания Оружейной палаты, то другой шлем, который также связывали с именем Александра Невского, хуже знаком широкой публике.

Подпишитесь на рассылку

«Слово о погибели. » прославляет и оплакивает Русскую землю, какой она была до поражения русских. Это плач и слава одновременно, но в отличие от Похвалы роду рязанских князей оно посвящено не только русским князьям, но и всей Русской земле – ее былой красоте и богатству.

Таким образом, автор жиэнеописания Даниила ставил себе задачи не только прославления Даниила, но и пропаганды сильной княжеской власти и необходимости борьбы с боярством.

Постоянные вставки в предшествующие произведения, соединение различных повестей в единый свод показывает, что историзм русской литературы этого времени вынуждал к открытой форме. Интерес к истории был так силен, что превозмогал потребность в законченности и цельности повествования. Произведение на историческую тему получало продолжение, росло вместе с развитием самой истории, как бы следовало за событиями по пятам. Как и летописи, исторические повести все время устремлялись к настоящему – настоящему, постоянно отодвигавшемуся и поэтому вынуждавшему переписчиков и разного рода других книжников дополнять своих предшественников собственными продолжениями. Даже самые даты, которые имеются в «Повести о разорении Рязани Батыем» и в предшествующей ей «Повести о перенесении иконы Николы в Рязанские пределы», показывают тяготение литературы XIII века к летописной форме. Летопись стала ведущим жанром. Летопись не только сохраняла память о прошлом, но служила осознанию настоящего. Историческое повествование становилось общенародным делом, способствуя динамизации стиля монументального историзма, который был так характерен для древней русской литературы особенно в первые века ее существования.

В любой момент на русские княжества могли быть обрушены удары многотысячных полчищ монголов. Так и было, но гораздо хуже, что ежегодно многочисленные отряды золотоордынской молодежи шли на Русь за добычей, так сказать, забавы и тренировки ради. От широкомасштабных набегов части русского населения укрыться было можно, но от постоянных набегов мелких отрядов практически не было спасения.

В науке существуют две точки зрения на этот поэтический памятник: согласно одной «Слово о погибели» – своеобразное введение к «Житию Александра Невского», согласно другой – это самостоятельное произведение, но, по-видимому, правы обе стороны. Мы видели, что произведения часто строились как своды других, предшествовавших произведений. «Слово о погибели» в обоих сохранившихся списках предшествует одной из редакций «Жития Александра Невского», следовательно, оно фактически служило предисловием, но было ли оно с самого начала написано как предисловие – это сомнительно. Скорее всего,оно, как и Похвала роду рязанских князей, было включено в состав того свода произведений, которыми стало обрастать «Житие Александра Невского».

Впоследствии «шлем Александра Невского» появится на картине советского художника В.В. Серова «Въезд Александра Невского во Псков после Ледового побоища», пускай и в несколько измененном виде (Илл. 6).

О сайте

Этот идеализированный портрет рязанских князей мог создаться только в такую эпоху, когда ушла в прошлое и была смыта кровью, пролитой за родину, память о многих преступлениях одной из самых беспокойных, воинственных и непокорных ветвей рода Владимира Святославича Киевского.

В отличие от стиля Владимиро-Суздальского летописания стиль жизнеописания Даниила в основном светский, в нем мало церковного. Автор жизнеописания – начитанный дружинник, скорее всего – это печатник князя Кирилл, ставший затем митрополитом, или кто-то из его окружения. Он пользуется песнями об отце Даниила – Романе, упоминает «песнь славну», которую пели Даниилу и Васильку при возвращении из похода на ятвягов. Отзвуки какой-то половецкой песни на тему о любви к родине содержит самое начало жизнеописания. Поэтической темой этой песни пленялись впоследствии не раз русские поэты: это песнь о степной траве «евшан» (полыни), запах которой заставил хана Отрока вернуться на родину. К фольклору, а также, отчасти, к византийской хронографии восходит в жизнеописании широкое пользование эпитетами: «борзый конь», «острый меч», «светлое оружие» и мн. др.

Замечательная повесть о взятии Владимира войсками Батыя, читающаяся сейчас в Лаврентьевской летописи, была составлена, по предположениям А. Н. Насонова, именно в Ростове, хотя главным героем ее сделан владимирский князь Юрий Всеволодович.

#comm#По идее, у Руси не было шансов на спасение. Именно рядом с ней была образована Золотая Орда, мощнейшая и самая дееспособная составляющая империи кочевников. #/comm#

Вот почему, прочтя эту похвалу роду рязанских князей, мы тут только начинаем понимать всю святость для ее автора земли-родины, которая, впитав в себя пролитую за нее кровь храбрых, хотя и безрассудных, рязанских князей, так начисто смогла их освободить от всех возможных укоров за ужасы феодальных раздоров. Мы живо чувствуем в этой похвале роду рязанских князей тоску ее автора по былой независимости родины, по ее былой славе и могуществу. Эта похвала роду рязанских князей обращена не к Олегу Владимировичу, «сроднику» знаменитого Олега «Гориславича» и братоубийцы Святополка Окаянного, и не к какому-либо другому из рязанских князей – она обращена к рязанским князьям как к представителям родины. Именно о ней – о родине – думает автор, о ее чести и могуществе, когда говорит о рязанских князьях, что они были «к приеждим привѣтливы», «к посолником величавы», «ратным во бранех страшениа ивляшеся, многие враги, востающи на них, побежаша, и во всех странах славна имя имяша». В этих и во многих других местах похвалы рязанские князья рассматриваются как представители Русской земли, и именно ее чести, славе, силе и независимости и воздает похвалу автор. С этой точки зрения, похвала эта близко связана – и общим настроением скорби о былой независимости родины, и общей формой ритмически организованной похвалы – с другим замечательным произведением того же времени – со «Словом о погибели Русской земли».

А в 1942 г., за несколько лет до создания этой картины, был утвержден советский орден Александра Невского, где на профильном изображении князя безошибочно угадывается «шапка ерихонская», украшенная мастером Оружейной палаты Никитой Давыдовым (Илл. 7).

Мы в социальных сетях

И вместе с тем, несмотря на всю идеализированность и обобщенность этого группового портрета, мы узнаем в нем все же именно рязанских князей. «К бояром ласковы», «до осподарьских потех охочи», «на пированье тщивы»: так писать нельзя было, скажем, о князьях владимирских, упорно и сурово боровшихся со своим боярством. Напротив, беспокойные, своевольные и «резвые» на походы, потехи и пиры (и скорые на кровопролитие – именно на этих пирах),– рязанские князья как нельзя более подходили к этим чертам их характеристики. Не случайно автор похвалы фантастически и неправильно возводит их происхождение к Святославу Ольговичу Черниговскому. «Хороброе Ольгово гнездо» черниговских князей имело много общих черт с гнездом князей рязанских.

Можно предполагать, что подобные же жизнеописакия были составлены в Галицко-Волынской Руси для Владимира Васильковича, Мстислава Даниловича и Льва Даниловича. Все они читаются в Ипатьевской летописи и показывают, как утвердилась в юго-западной Руси новая манера исторического повествования. Особенно интересно жизнеописание Владимира Васильковича с подробным и красочным рассказом о его смерти и предсмертной политике его, завещание и заключительная похвала, в которой автор использовал слово митрополита Илариона «О Законе и Благодати», стремясь словами Илариона восхвалить его просветительскую деятельность среди вновь крещеных народов.

Повесть не первоначальна, она составлена по различным источникам – один из которых ростовский, а другой, может быть, принадлежит перу спасшегося от гибели владимирца. Вот почему рассказ о взятии Владимира войсками Батыя читается с многочисленными дублировками: дважды гибнет князь, дважды умирает епископ. Но картина мужественной обороны и жестокого истребления населения дана в этом рассказе с потрясающей силой.

В реальной жизни это означало, что люди жили в состоянии постоянного не страха даже, а ужаса. Этот ужас должен был парализовать народ. Не было смысла создавать семью и рожать детей, ибо в любой момент могли придти и убить мужчину, угнать в рабство женщин и детей. Не было смысла строить дом, потому что при набегах пылали деревни и города. Не было смысла хранить память о предках, ибо память такая хранится во имя будущего, а будущее для большинства населения просматривалось с трудом. Вот так и гибнут народы, уходят из временного пространства или превращаются в народы второстепенные, не способные к сопротивлению.

С точки зрения литературной отделки, тонкости литературного рисунка – Похвала эта своего рода образцовое произведение, «шедевр», какой средневековые ремесленники обязаны были выполнить перед вступлением в цех для доказательства своего мастерства. Ее сжатость, отточенность формулировок, ритм синтаксических оборотов, напоминающий повторяемость орнаментальных мотивов, позволяют сравнивать ее с произведениями столь развитого на Рязани ювелирного искусства. Стилистическая выделка этой краткой Похвалы доведена до медальонной чеканности. Только при внимательном наблюдении можно заметить некоторые швы и спайки, допущенные в этом поразительном по законченности групповом портрете рязанских князей: «плоти угодие не творяще», но и «на пированье тщивы», «взором грозны», но и «сердцем легкы».

Вот как он описан в официальном блазоне: «Главный щит (с гербом Государственным) увенчан шлемом Святого Великого Князя Александра Невского» 12 . Получив подтверждение на самом высшем уровне, легенда о шлеме, ставшем имперским символом, упрочилась настолько, что пережила саму империю и проложила себе путь в XX в.

Во славу Александра Невского

Однако публицистическая нота в «Повести о разорении Рязани Батыем» выражена значительно слабее, чем, скажем, в «Слове о полку Игореве». Автор «Слова» имел возможность обращаться к живым князьям – своим современникам, он звал их к единению перед угрозой грядущей опасности утраты независимости Руси. Автор же «Повести о разорении Рязани» стоял уже перед лицом совершившегося. Он обращался к мертвым князьям, уже испившим общую смертную чашу и тем как бы искупившим своею кровью, пролитой за Русскую землю, преступления усобиц. И это различие особенно отчетливо выступает в Похвале роду рязанских князей.

«Приде Батый Кыеву в силѣ тяжьцѣ, многомь множьствомь силы своей, и окружи град и остолпи сила татарьская, и бысть град во обьдержаньи велицѣ. И бѣ Батый у города и отроци обсѣдяху град, и не бѣ слышати от гласа скрипания телѣгъ его, множества ревения вельблудъ его, и рьжания от гласа стадъ конь его. И бѣ исполнена земля руская ратныхъ »

Ростовское летописание было явно связано с ростовской княгиней Марьей – вдовой погибшего в борьбе с татарами ростовского князя Василька Константиновича и дочерью замученного в 1246 году в Орде черниговского князя Михаила Всеволодовича. Вот почему ростовское летописание Марьи не носит только личный характер, связанный с ее семейными интересами, но поднимает большие общественные вопросы своего времени и приветствует восстание против монголо-татар: «Избави Богъ от лютаго томленья бесурьменьскаго люди Ростовьския земля: вложи ярость въ сердца крестьяномъ, не терпяще насилья поганыхъ, изволиша вечь, и выгнаша из городовъ, из Ростова, из Володимеря, ис Суждаля, изъ Ярославля».

Но Русь, к счастью, имела вождей. Это были те, кто поднимал восстания против татар и погибал в битвах с ними, это были те, кто молитвой и верой давали людям надежду и силу, это были мудрые политики, которые выстраивали отношения Руси и с монголами, и с Западом. Самым значительным политиком и вождем в эти страшные годы стал князь Александр.

Киевское и владимирское летописание прекратилось, ибо в развалинах лежали и самые города, зато два центра летописания развивались особенно усиленно – это Новгород и Ростов. Первый взял на себя главные трудности в защите северо-западных границ, второй в XIII веке возглавлял внутреннее сопротивление чужеземным захватчикам и стал центром первого против них восстания 1262 года.

Примечательно, что автор эскиза И.С. Телятников изобразил на ордене профиль Николая Черкасова 13 — актера, исполнившего роль Александра Невского в одноименном фильме Сергея Эйзенштейна (1938). Кстати, в фильме Черкасов носит совсем другой шлем (Илл. 8, заглавное фото), форма и декор которого отсылают к знаменитому шлему Ярослава Всеволодовича (1238-1246) (Илл. 9).

Архивы

Драматичность ситуаций, о которых повествуют литературные произведения середины и второй половины XIII века, усиливается сознанием собственной вины русских, приведшей к установлению ига: недостаток единства среди князей и недостаток твердости в сопротивлении чужеземным захватчикам.

6. Свиньин П.П. Указатель главнейших достопамятностей, сохраняющихся в Мастерской Оружейной палаты. СПб., 1826.

3. Переписная книга Оружейной и всякой царской казне. РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Д. 936. Л. 640.

Сайт создан сотрудниками муниципального автономного учреждения культуры
«Централизованная библиотечная система»
города Пскова
Подробнее

Но всё объясняется довольно просто. Даниил умер, и некому стало защищать его землю, исчезло прекрасное Галицко-Волынское княжество. Умер Александр, но после него осталась знать и служилые люди Северо-Восточной Руси, которые учли уроки Невского. Они выживали, зная, что рано или поздно разобьют поработителей.

10. Два экземпляра рукописи «Историческое исследование о русском шлеме. «. 1811-1839. ИИМК РАН. Ф. 7. Д. 5. Пар. 133.

Утверждение легенды

Если можно говорить об идеологической направленности литературного стиля, то теперь эта направленность приобретала все более четкие очертания. Стиль монументального историзма, который раньше заставлял читателей подниматься над суетностью повседневной жизни, видеть жизнь с высот общечеловеческой истории и как бы с птичьего полета, теперь в эпоху нашествия и начавшегося ига направлен прежде всего на моральное оздоровление русского общества.

Стиль литературы середины XIII – первой половины XIV века не имел резко выраженных особых черт в своей словесной форме, но все же, если бы потребовалось его особое определение по своему содержанию, то монументализм древней русской литературы этогс времени мог бы быть условно назван монументализмом нравственным.

Эта победа принесла большую славу Александру. Но еще большую славу, не только среди русских, но и в Европе, и среди монголо-татар он получил, разгромив немецких рыцарей.

Лучшие произведения этой поры очень невелики по объему, точно их авторам нет времени заниматься многописанием, но они огромны по охватываемому ими пространству. Все они своеобразные реквиемы, за которыми, однако, стоит величайшая жизнеутверждающая сила, вера в жизнь, не страшащаяся смерти, убежденность в бессмертии правды и неизбежности победы над врагами.

Создавалась повесть как свод и сама входила в еще больший по размерам свод рязанских повестей, где заняла центральное место.

5. Шенк Ф.Б. Александр Невский в русской культурной памяти: святой, правитель, национальный герой (1263-2002) / Авт. пер. с нем. Е. Земсковой, М. Лавринович. М., 2007. С. 130-162.

1. Дополнения к тому III-му Дворцовых разрядов. СПб: Типография II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1854. Стб. 280.

По какому пути могло бы пойти развитие русской литературы в XIII веке, если бы Русь не была захвачена монголо-татарами, отчасти показывает Ипатьевская летопись,– вернее, лежащие в ее основе галицко-волынские произведения XIII века.

Рождение легенды

Черноризец Иаков уговаривает Дмитрия Борисовича проявлять любовь к ближнему, причем указывает, что сейчас «род ратен». И действительно, ссора с братьями угрожала перейти в огромное военное столкновение: Дмитрий Борисович стал в Ростове «наряжать полки» и «город весь замяте», но вскоре «замирился».

Воздействие литературы на общественную и политическую жизнь всегда трудно учитываемое. Но можно все-таки предполагать, что оно было немалым и в Древней Руси вообще, и особенно в тяжелейшие годы монголо-татарского ига. Осуждения в письменных произведениях страшились, похвал добивались. Значение литературы в исторической жизни русского народа становилось все выше, а ее отрезвляющий моральный голос звучал все увереннее.

…Что же касается шведов, то они были разгромлены на голову. В поединке с ярлом Биргером девятнадцатилетний Александр свалил его ударом копья в голову.

Нравственный монументализм был содержанием произведений середины XIII – первой половины XIV века, но в известной мере он коснулся и их формы. Экспрессивность сжатого и лаконичного иэложения, столь типичная для многих произведений древнерусской литературы, достигла в это время исключительной силы.

Когда, явившись на пограничную со степью реку Зоронеж, Батый прислал к рязанским князьям «послов бездельных» с требованием уплатить «во всем десятину», рязанский князь Юрий Ингоревич созывает на совещание князей Рязанской земли. В этом совещании по повести принимают участие живые и мертвые. Многих из созываемых Юрием князей к 1237 году уже не было в живых: Давыд Муромский умер в 1228 году, Всеволод Пронский – отец кир Михаила Пронского, упоминаемого в дальнейшем,– умер еще раньше, в 1208 году. Сзывает Юрий и Олега Красного, и Глеба Коломенского (последний, впрочем, упоминается не во всех списках и по летописи не известен). Родственные отношения всех этих князей эпически сближены, все они сделаны братьями. В последовавшей затем битве все эти князья гибнут, хотя об Олеге Красном (на самом деле не брате, а племяннике Юрия) известно, что он пробыл в плену у Батыя до 1252 года и умер в 1258 году. Это соединение всех рязанских князей – живых и мертвых – в единое братское войско, затем гибнущее в битве с Батыем, вызывает в памяти эпические предания о гибели богатырей на Калке, записанные в поздних летописях XV–XVI веков. Там также были соединены «храбры» разных времен и разных князей (Добрыня – современник Владимира I и Александр Попович – современник Липицкой битвы 1212 г.). И здесь и там перед нами, следовательно, результат общего им обоим эпического осмысления Батыева погрома как общей круговой чаши для всех русских «храбров». Образ общей смертной чаши много раз как рефрен настойчиво повторяется в повести. О смертной чаше, испить которую пришел перед битвой черед князьям и дружине, говорят перед боем князья; он развивается в образ боя-пира; им подчеркивается равенство всех: «. И не оста во граде ни един живых,– говорится о Рязани,– вси равно умроша и едину чашу смертную пиша. Нѣсть бо ту ни стонюща, ни плачуща: и ни отцу и матери о чадех, или чадом о отци и матери, ни брату о брате, ни ближнему роду, но вси вкупѣ мертви лежаща».

7. Пушкин А.С. Собрание сочинений в десяти томах. М., 1962. Т. 6. С. 311.

Историография эпохи романтизма действительно подарила будущим поколениям большое число мифов. Некоторые из них живут до сих пор. Однако именно благодаря исследователям того времени было положено начало изучению собрания Оружейной палаты, а их опыты в этом деле послужили основой для новых открытий.

Дело в том, что героем древнейшей основы Китежской легенды сделан именно Юрий. Его гибель в неравном бою послужила основой в разное время возникавших и переделывавшихся и так или иначе отражавшихся в письменности рассказов о том, что есть такие места, куда не проникли враги и куда может попасть только чистый сердцем человек, внутренне не причастный злу и не вступивший в союз с врагами. Сделать главным героем такой легенды Юрия могла только всеобщая вера в то, что Юрий не запятнал себя ни в чем своим прежним поведением.

Шлем №2 — «шапка деисусная»

К 1281 году относится и «Послание Иакова-черноризца к ростовскому князю Дмитрию Борисовичу». Необходимо отметить, что духовники (т. е. священники, которые исповедовали мирян и отпускали им грехи) обладали известной долей независимости. Это позволяло им не только обращаться к своим «духовным детям» с поучениями, но и разоблачать дурное поведение самих высокопоставленных лиц, а если они обнаруживали свое непослушание, то и выступать с публичными к ним упреками.

Год, в который было написано послание Иакова, был годом начавшейся борьбы между ростовскими князьями. Князь Андрей испросил себе в Орде ярлык на великое княжение и с разными «коромольники» пошел с татарской ратью на Дмитрия Борисовича. К татарской рати Андрея присоединились Константин Ростовский и другие. Вся земля от Мурома и до Торжка подверглась страшному опустошению: «. множьство безчислено христианъ полониша, по селомъ скотъ и кони и жита пограбиша, высѣкающе двери у хоромовъ; и бяше великъ страхъ и трепетъ на христианскомъ родѣ» (Симеоновская летопись).

Не так важно, когда именно эти слова были произнесены Невским. Может быть, он даже и не говорил подобного. Но именно таким образом можно сформулировать позицию князя не только по отношению к шведским или немецким захватчикам, но и к монголо-татарам. Можно сказать, что это политическое кредо Александра, которое формировалось в течение всей его жизни. И автор «Жития» Невского прекрасно понимал, в чем суть жизненной философии князя.

Учительный и патриотический характер русской литературы, ее нравственная бескомпромиссность определились в XIII–XIV веках с полной отчетливостью и сохранились в русской литературе до нового времени включительно, став одной из важнейших национальных черт русской литературы в ее целом.

В повести о перенесении иконы Николы из Корсуни в Рязанскую землю больше жизненной, исторической правды, чем может показаться с первого взгляда. В форму «чуда» в ней облечено жизненно реальное, историческое содержание. И далеко не случайными оказываются в ней многие детали.

4. Именно в этот период он получил прозвище Невский. См. Горский А.А. Русское Средневековье. М., 2010. С. 130.

Что касается «шапки ерихонской», то неравнодушных авторов главным образом интересует арабская надпись, давно расшифрованная как 13-й аят 61-й суры Корана. Она даже побудила некоторых исследователей принять ее за свидетельство единства древнерусской и восточной (арабской, турецкой и монгольской) культур. Впрочем, эти исследователи заслужили дурную славу.

Мученичество и смерть мирили народ с теми из князей, которые сопротивлялись завоевателям. Вот почему и владимирский князь Юрий (Георгий. «Юрий» – сокращение имени «Георгий» через ряд промежуточных форм – «Гюргий», «Гюрий») Всеволодович, погибший в битве с монголо-татарами, который далеко не был идеальным князем, подвергся идеализации в народной легенде о невидимом граде Китеже. Об отказе Юрия (Георгия) Всеволодовича прийти на помощь рязанским князьям зло говорит «Повесть о разорении Рязани Батыем»: «Князь великий Георгий Всеволодович Владимерьской сам не пошел и на помощь не послал, хотя о собе сам сотворити брань з Батыем». Кроме того, Юрий известен длительной борьбой за наследие его отца Всеволода Большое Гнездо со своими братьями – Константином и Ярославом. Замечательный исследователь русского летописания А. Н. Насонов пишет о переработанном тексте «Повести о взятии Батыем Владимира» в Лаврентьевской летописи: «Переработка делалась с целью показать читателю братское единение князей, дать образцы княжеского согласия и взаимной любви. В редакции Лаврентьевской летописи вражда, длившаяся с 1211 по 1216 г., почти полностью замалчивалась» (Насонов А. Н. История русского летописания. XI – начало XVIII века. М., 1969, с. 193.). При этом всячески идеализировался Юрий. Так, например, Юрий и Ярослав, приехав во Владимир по смерти Константина, будто бы плакали по нем «плачем вельим, акы по отци и по брате любимем, понеже вси имеяхуть и́ въ отца место». Имелась в Лаврентьевской летописи и подробная характеристика-некролог Юрию под 1239 годом.

Источники:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A8%D0%B0%D0%BF%D0%BA%D0%B0_%D0%B5%D1%80%D0%B8%D1%85%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B8%D0%BB%D0%B0_%D0%A4%D1%91%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87%D0%B0&rut=e580c330bea5f45f10f84ccaca3043bfdef7b825812bf97f994369c883a7c87b
https://www.stoletie.ru/sozidateli/schit_i_mech_aleksandra_nevskogo_.htm&rut=95219c49fb1a14255cfa734243cf0e53fa7fec085f38047c7e07f5c9fa468c71
https://nukadeti.ru/skazki/zhitie-aleksandra-nevskogo&rut=2839996caf7838d551d6ad536bec9fa2503e597e9821f54335fb72d6a7619a8d
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80_%D0%AF%D1%80%D0%BE%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D0%B8%D1%87_%D0%9D%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9&rut=cfea8df5932340612c112d78cd602af2294ef549e9f0ae2693ba340dc24f8fdb
https://nevsky-pskov.ru/sights/shield&rut=8001d8df01b68ca6525a11316501fb51a6be982b353491376306f81c33f56f0a
https://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserkvi/biblioteka-literatury-drevnej-rusi-tom-5/13&rut=d6e61a193e76fb5fc6fde0e80d9ad9070573b0d917f026a9475776ad9531b595
https://ar.culture.ru/ru/subject/villa-shmidta-starshego&rut=e20fb49b23b240e7d3ba4066fa912ce21c5511fcc2fd923f05c53af14b38c5ed
https://en.wikipedia.org/wiki/Life_of_Alexander_Nevsky_(illuminated_manuscript)&rut=fe03febc63bd8d31f297ae933926ae987cb4f1bf82846e01620d306ab0ed00e9
https://weekend.rambler.ru/read/52386769-shlem-aleksandra-nevskogo-mify-i-fakty-o-znamenitom-eksponate-oruzheynoy-palaty/&rut=ad634e24f08669912690d6549c95cb56d919ea636d1efd5b32f5d781d1f16272