Карисалов михаил юрьевич

— 2009-2012 гг. — генеральный директор «Тобольск-Полимер» (входит в группу СИБУР).

• Бизнес и инвестиции

• Бизнес и инвестиции

• Бизнес и инвестиции

• Банки и кредиты

Copyright © Все права защищены. | CoverNews от AF themes.

Этот сайт использует куки-файлы и другие технологии, чтобы помочь вам в навигации, а также предоставить лучший пользовательский опыт. OK

Михаил Карисалов: «Нефтегазохимия по определению друг экологии. А загрязнение пластиком – вопрос культуры потребления и переработки»

Гендиректор СИБУРа Михаил Карисалов — человек-энциклопедия. Он с энтузиазмом и со знанием дела говорит на любую предложенную тему — будь то нефтехимия, любимая работа или увлечение искусством.

— Михаил Юрьевич, вы известны и как топ-менеджер крупной компании, и как ценитель искусства, в том числе живописи. Давайте объединим это — нарисуйте картину нефтехимии. Можете сравнить с каким-то полотном?

— Зависит от вкусов. Мне, например, нравится портретная живопись. Поэтому нефтехимию я представил бы портретом из раннего Возрождения — Рафаэля, Леонардо. У них великолепные портреты людей, излучающих жизнь, эмоции. Такие многогранные, многокрасочные.

Нефтехимия — очень разная и по технологическому процессу, и по тому, чему она служит: от утилизации побочных продуктов добычи и переработки нефти и газа до производства и применения продукции в различных сферах: бампер автомобиля, устройство для переливания плазмы крови. Из-за такого разнообразия ее можно сравнить и с беспредметным искусством, с чем-то из постимпрессионистских времен. Картина нефтехимии — точно не ровная, скорее кубическая…

— Со всем этим многообразием продукции, скажите, насколько отечественная нефтегазохимия в целом конкурентоспособна на мировом рынке?

— Базовая часть ответа такая: наши акционеры инвестируют в развитие нефтехимии, значит, они считают проекты СИБУРа и продукцию нашей компании конкурентной. В портфеле СИБУРа есть проекты, которые убеждают в важности и возможности развития отрасли – и мы, как компания, и Россия в целом научились создавать конкурентную на глобальном рынке продукцию. И государство инвесторов в нефтехимию поддерживает. Только что вышел закон об обратном акцизе, выравнивающий условия для вовлечения в нефтехимию разных видов сырья. Это важный сигнал, подчеркивающий, что руководство страны заинтересовано не в стимулировании отдельных проектов, а в максимальном развитию нефтегазохимии в целом.

— СИБУР выводит на полную мощность производство на «ЗапСибНефтехиме». Что этот проект значит для вашей компании и для страны?

— Есть вещи, которые оказывают влияние на все. Это про «ЗапСибНефтехим». В 1960–70-х годах наша страна активно развивала добычу нефти и газа, но перерабатывающих мощностей СССР не успел и не смог построить в достаточном объеме. Затем были безвременье, длительное и сложное восстановление компетенций. Тем временем мы как страна были и остаемся заинтересованы в извлечении «нефтехимических молекул» в России и развитии у нас глубокой переработки продуктов нефтегазодобычи. Создание «ЗапСибНефтехима» и заводов, похожих на него, как у нас будет в Амурской области («Амурский ГХК». — Прим. ред.), меняет все. Баланс на весах меняется. Мы как страна были экспортноориентированными по СУГ, а тут всего один завод, и 3,5 млн т с рынка уходят. А на смену неэффективной логистике, перевозкам на тысячи километров приходит широкий ассортимент продукта с высокой добавленной стоимостью. Россия была на 14–15-м месте в мире по выпуску полиэтилена и полипропилена, а теперь в первой десятке. И это благодаря одному заводу в Тобольске!

— «ЗапСибНефтехим» не случайно построили в Тюменской области, под конкретную сырьевую базу?

— При Леониде Викторовиче (Л. В. Михельсон, акционер СИБУРа с декабря 2010 года. — Прим. ред.) мы развили мощную систему продуктопроводов. ШФЛУ «НОВАТЭКа» с Пуровского завода идет в Тобольск по трубе длиной 1112 км. По пути она подхватывает другие ресурсы, которые производят восемь недропользователей, — это «Транснефть» с поправкой на масштаб. Мы играем интегрирующую роль для нефтегазовых компаний, поскольку создаем спрос на побочную для них продукцию и транспортируем ее.

— Завод способствует импортозамещению?

— По ряду марок полиэтилена и полипропилена была слишком высока зависимость от импорта. «ЗапСибНефтехим» дал возможность заместить порядка 400 тыс. т этих полимеров в год. Мы создаем марки, которых в стране не было вообще никогда. Кроме того, это рост несырьевого экспортного потенциала, причем не только в полимерах, но и в конечных товарах.

— Как получилось, что Россия какую-то продукцию нефтехимии закупала, а какую-то продавала?

— На самом деле, это характерно для всех стран, экономика глобальна. Вопрос в пропорциях экспорта и импорта, которые для нашей страны были нарушены из-за технологической отсталости. С 1980-х годов порядка 20 лет отечественная нефтехимическая индустрия была существенно недоинвестирована в части обновления оборудования и технологий. На это наложился низкий технологический потенциал переработчиков полимеров. Производной этих факторов долгое время оставался дефицит освоенного марочного ассортимента. С полимерами же как — из одной марки можно сделать только пакет, а из другой — сложнейшую витую трубу с заданными показателями по давлению и температуре. Но с 1980-х годов отечественная нефтегазохимия перешла к производству простейших марок, из которых можно произвести разве что, условно, тазик или другой элементарный предмет народного потребления. И долгое время, в том числе из-за отсутствия внешнего запроса на сложные решения, этим ограничивалась.

— Надеюсь, мы сегодня не бросили их производство в пользу более технологичных товаров?

— До недавнего времени и на ведре, купленном на строительном рынке, чаще можно было найти надпись Made in China. Скажите мне, какие характеристики важны для ведра?

— Прочность, легкость, невысокая цена.

— Главное вы назвали — вес. Ударопрочности и устойчивости добиться сравнительно легко. Но китайское ведро весит граммов 200–300, а российское — 600. Почему?

— Не знаю. Может, экономят сырье?

— Нет, просто в России технологически не могли ни полиэтилен подобрать нужной марки, ни литье настроить на минимальный вес, да и задачи себе такой никто не ставил. А сейчас мы буквально «выгрызаем» новые возможности на стыке прикладной науки и производства. Учимся создавать марки под потребности клиента и вместе с клиентом, чтобы обеспечить конкурентоспособность в том числе конечной продукции – и не только в России, но и на зарубежных рынках. Тесно работаем не только с клиентом, а иногда и с конечными отраслями, которые потребляют продукты на основе полимеров. СИБУР открыл в Сколково целый исследовательский центр в прошлом году, который занимается подобными разработками – ПолиЛаб.

— Разрешите вернуться к продукции…

— Мы создаем продукты, которые выступают более энергоэффективными и экологичными с точки зрения углеродного следа субститутами традиционных материалов — дерева, бумаги, стекла. В Европе или США потребление базовых полимеров доходит до 50-60 кг на человека в год, у нас — около 20 кг.

— Однако в той же Европе пластик критикуют за его неэкологичность, за то, что он накапливается в океанах и не разлагается…

— Сам по себе пластик, как таковой, как раз несет больше пользы для экологии и человека. Доказать это можно разными расчетами и примерами. Производители машин, например, планомерно заменяют металл современными полимерами — вес автомобиля снижается. А когда он меньше «сам себя везет» — потребляет меньше топлива и, соответственно, образует меньше выбросов. Далее — контакт человека, не дай Бог, с пластиковым бампером — гораздо безопаснее, чем с металлическим, поскольку он заполнен компаундом, который гасит силу удара.

— Безопасность очевидна….

— И экономика. Представьте фуру, везущую груз воды в стеклянной таре. Литр воды весит около килограмма а еще 500 г — стекло. То есть авто везет 50% бесполезной нагрузки, потребляет лишнее топливо и дает больше выхлопов. А полимерная бутылка весит в 10 раз меньше и в несколько раз дешевле стеклянной. Теперь я вам вопрос задам: полимерная бутылка в море — вина того, кто ее произвел?

— Конечно, нет. Того, кто ее туда бросил.

— Вот именно. Нефтегазохимия по определению друг экологии – мы вовлекаем в переработку побочные продукты нефте- и газодобычи, альтернативой чему зачастую было бы их сжигание. А загрязнение океана — вопрос культуры потребления. 95% пластика в море «поставляют» всего 10 рек, из которых большая часть – это Юго-Восточная Азия. Еще один нюанс — пластик видно, он на поверхности. А вот сколько на дне стекла и металла, которые тонут, почему-то никто не вспоминает. Пример бутылки в океане — это не про бутылку, а про то, кто ее туда бросил и почему не утилизировал.

— А что нужно сделать, чтобы поднять эту культуру?

— Для начала надо создать условия для сбора и переработки отходов, в том числе пластика, который составляет в зависимости от развитости потребления стран и городов от 5 до 15%. Это касается прежде всего продуктов с коротким жизненным циклом. Тех же пакетов. Кстати, если оценивать накопленный экологический ущерб за весь цикл производства – у бумажного пакета он будет выше, чем у пластикового. Это многосоставное уравнение – в котором надо учитывать не только прямые выбросы, но еще и фактор энергоемкости производства. А в случае с бумагой есть еще и косвенный фактор – вырубленный лес был естественным очистителем воздуха от СО2. То есть не просто добавили выбросов в природу, еще и уровень ее самозащиты снизили. Тема углеродного следа – счетная, отражена в большом количестве аналитических исследований.

— У СИБУРа есть свои инициативы, направленные на сбор и утилизацию пластиковых отходов?

— В партнерстве с «Ростехом» мы изучаем системы мусороперерабатывающих заводов, определяем морфологический состав отходов с точки зрения потенциала вторичной переработки. Кроме того, мы работаем над развитием спроса на б/у бутылки. ПЭТФ, из которых они производятся, можно заново вовлекать в производственный процесс. У нас есть такой проект, мы его называем «Зеленая гранула», в 2022 году планируем запустить. Но просто построить завод по переработке — мало. Поэтому мы стараемся развивать всю цепочку переработки. В городах присутствия создаем возможности для раздельного сбора отходов. Создаем новые цепочки, сводя разных участников, генерирующих полимерные отходы таких как ФПК, сеть отелей Азимут с переработчиками. «Цифровой» пример на эту тему – наша площадка «Реактор», где владельцы отходов могут найти спрос на свой товар.

Я уже говорил о культуре, что гораздо ценнее не переработать уже выброшенную в море бутылку, а не дать ее выкинуть. В нашем оздоровительном комплексе в Анапе есть обучающие программы, одна из задач которых — развитие экологической грамотности сотрудников и их детей. В том числе учим корректному отношению к отходам. За лето дети проникаются этой культурой. Что гораздо важнее и ценнее любых запретительных мер.

— Может ли пластик на 100% регенерироваться, как вода на космической станции? Чтобы однажды произведенный пластик вступил в бесконечный цикл и не требовалось производить нового?

— Разве что гипотетически. Но при этом производство первичного материала все равно будет сохраняться, что обусловлено ростом потребления товаров в мире, ростом населения, технологическим развитием. При росте мирового ВВП на 3% в год, рынок полимеров рос в среднем на 4%. Будут появляться и уже есть полимеры с уникальными свойствами для космической и оборонной отраслей. Но и с простыми, уже привычными полимерами отрасль вряд ли когда-нибудь придет к полному рециклингу уже произведенной продукции. Это сложно и экономически, и технологически. Но устойчивый тренд на увеличение вторички есть, в ближайшие 5–10 лет ее уровень в пластиках достигнет 20–25%.

— Какой в вашей линейке самый необычный продукт?

— Мы, как СИБУР, все-таки не про конечную продукцию, а, скорее, про многообразие сырья для ее производителей. Но интересный пример есть — из ШФЛУ «НОВАТЭКа», после его переработки на предприятиях СИБУРа, Банк России печатает деньги – выпущена тестовая партия пластиковых 100-рублевых купюр к ЧМ-2018 по футболу. Такая банкнота прочная, водостойкая и может служить в пять раз дольше обычной.

— Пандемия как-то отразилась на спросе на полимерные материалы?

— Да, и речь не только о масках или перчатках. Посмотрите, как взлетел спрос на индивидуальную упаковку. В то же время, часть потребляющих индустрий по понятным причинам снизили спрос, прежде всего, это автопром. Динамика разнонаправленная по сегментам.

— Позвольте пару личных вопросов. Ваше детство прошло в Ленинграде, юность — в Санкт-Петербурге, прописаны в Тобольске, а живете в Москве. Какой город вы ощущаете родным?

— Тот, где дети, Москву. Как очень мудро было сказано: «где сокровище ваше, там и сердце ваше». Пять моих детей живут в разных городах, но младший — в Москве. 32-летний сын от меня уже не зависит, а вот трехлетний — сильно.

— В прошлом году вы стали крупнейшим дарителем Пушкинского музея. Что именно вы передали и как коллекцию собирали?

— (Смеется.) Моя мама была коллекционером. Музыкальный работник, она страстно интересовалась историей искусства, античного в том числе. А спонсором этого увлечения был мой дедушка с греческой фамилией Карисалиди. Потом он стал Карисаловым. Потрясения, которые пережил Ленинград в первой половине прошлого века — революция, война, блокада — привели к тому, что огромное количество предметов искусства было утеряно из коллекций. Мама начала их собирать, в зрелом возрасте я продолжил. Так, у нас еще в коммуналке, в буквальном смысле на подоконниках появились античные шлемы, бронзовое оружие, краснофигурная керамика. Теперь более 100 предметов я передал Пушкинскому музею.

— В чем смысл собрать коллекцию предметов искусства, чтобы потом ее подарить?

— Это история про то, что существует что-то не твое. В какой-то момент, не скрою, появлялись мысли и о продаже… Но у меня уже были хорошие взаимоотношения с музеем, и Мариной Девовной Лошак (директор ГМИИ им. А. С. Пушкина. — Прим. ред.), советником которой работаю. И я решил, что правильнее будет передать эту часть коллекции музею, а не хранить, как скупой рыцарь: «Еще не полон ты, сундук шестой».

Другой пример — коллекция северной резной кости, вторая по размеру мире. В Эрмитаже хранится порядка 300 предметов, у нас семье было около 200, которые собирались 30 с лишним лет. Это еще не объявлялось, но скажу вам, что буквально пару недель назад я передал ее Музею Московского Кремля. С Еленой Юрьевной (Е. Ю. Гагарина, директор музея. — Прим. ред.) у меня хорошие отношения. Зная, что музей готовится переезжать в новое здание, я решил, что не вижу смысла дальше держать коллекцию, пусть она будет выставлена для всех желающих. Так будет правильнее. Возвращать редкие вещи туда, где им место — это не только правильно, но еще и очень приятно.

— Позвольте заключительный традиционный вопрос: какой самый ценный совет вы получили в жизни и от кого?

— Я бы перечислил такую троицу: мама, жена Елена и Дмитрий Конов (глава ПАО «СИБУР Холдинг». — Прим. ред.).

— Можете что-то процитировать?

— Эти цитаты будут совсем не комплиментарны для меня (смеется). Потому что самые ценные советы дают тогда, когда ты на стоишь на пороге самых больших ошибок. И это не время для изящной словесности. Но если не воспроизводить дословно — речь шла о том, как надо жить и работать.

Михаил Карисалов: «Сибур» до конца 2019 года определится с конфигурацией АГХК

«Сибур» на полях Восточного экономического форума заключил еще одно соглашение с «Газпромом» о поставках сырья на Амурский газохимический комплекс (АГХК) — теперь компании рассматривают возможность использования сжиженных углеводородных газов (СУГ). Несмотря на то, что итоговое решение о поставках СУГов будет принято исходя из решения правительства России относительно ввода обратного акциза на этот вид сырья, итоговую конфигурацию АГХК «Сибур» намерен определить внутри 2019 года. О том, как реализуются этот и другие проекты крупнейшего российского нефтехимического холдинга, в интервью в рамках Восточного экономического форума рассказал генеральный директор ООО «Сибур» Михаил Карисалов.

— Михаил Юрьевич, в ходе Восточного экономического форума «Сибур» подписал соглашение с «Газпромом» по поставкам на Амурский газохимический комплекс (АГХК). Соглашение, в частности, предполагает поставку 1,5 млн тонн сжиженных углеводородных газов и этановой фракции с Амурского ГПЗ «Газпрома». Ранее у вас был подписан контракт на поставку 2 млн этана. Корректно ли говорить, что итого вы договорились на поставку 3,5 млн тонн сырья? Какова финальная конфигурация соглашения? И возможны ли еще какие-то опции в этом сотрудничестве?

— В прошлом году мы подписали соглашение с «Газпромом» на поставку этана на проектируемые мощности Амурского ГХК в объеме до 2 млн тонн в год. В промежутке между этими форумами одним из направлений нашей совместной работы были обсуждения возможности поставки «Газпромом» СУГ. Речь идет не о дополнительной выработке продукта на Амурском ГПЗ, а об изначально технологически имеющемся у них ресурсе. Важным фактором в этом диалоге, безусловно, стала развивающаяся в последние полгода деятельность профильных министерств по гармонизации законодательства в отношении переработки различных видов углеводородного сырья для стимулирования вовлечения этого сырья в переработку. По этану принципиальное решение уже есть, и как мы ожидаем, оно (решение о вводе обратного акциза на этан — прим. ТАСС) будет принято на законодательном уровне уже в этом году. Сейчас ведется обсуждение по еще одному источнику сырья — по СУГ. Уверен, что ввод обратного акциза на него привлечет новые инвестиции в глубокую переработку углеводородов в России. Расширенная конфигурация Амурского ГХК подразумевает поставки на АГХК до 2 млн тонн этана и 1,5 млн тонн СУГ — мы планируем договориться по основному контракту на этот вид сырья до конца 2019 года. То есть сырьевая корзина АГХК в расширенной конфигурации сегодня действительно составляет до 3,5 млн тонн сырья в год. Но, повторюсь, для принятия итоговых решений по конфигурации важной будет являться позиция правительства по обратному акцизу на СУГ.

— Если не ошибаюсь, ранее вы озвучивали, что итоговая конфигурация может быть принята до конца 2019 года. Вы привязываете эти сроки к обратному акцизу на СУГ?

— Если говорить про конфигурацию, сегодня мы хорошо готовы в части проработки проекта по линии этана, и мы уже начали работу по линии расширенной сырьевой корзины, с включением СУГ.

Что касается сроков — думаю, мы сможем определить итоговую конфигурацию внутри этого года и, если акционеры сочтут возможным, с учетом подписанного на этом форуме соглашения принять инвестиционное решение в 2019 году.

Этот срок комфортен с точки зрения стоящих задач по началу приема Амурским ГХК сырья в момент, когда будет запущена четвертая линия Амурского ГПЗ, в 2024 году.

— Но опять же, ваше очередное соглашение с «Газпромом» — предварительное. Когда ожидать основного и будет ли оно отличаться от текущих?

— Вы, журналисты, провоцируете специально. (Смеется.)

— Нет-нет! Не для того, чтобы ловить вас на слове.

— Но выглядит так. Когда мы говорим о предварительном соглашении, это значит, что никто не хочет предпринимать безответственных шагов, когда еще нет четкого понимания по тому набору показателей, который необходим для итогового инвестиционного решения. Плюс все же де-юре окончательные решения принимает совет директоров. Объемы, срок и ценовые ориентиры в виде рыночной формулы уже согласованы. Это самое важное.

— Пока мы говорим об АГХК. Не так давно вы подписали соглашение с Sinopec, по которому он может войти в СП с «Сибуром» по АГХК с долей 40%. Насколько продвинулись переговоры в сторону конкретных соглашений? Третий инвестор возможен ли в этих условиях?

— Соглашение подписано, Sinopec, соответственно, может войти в этот проект с 40% после нашего финального решения по проекту. Что касается третьего участника, то нет смысла кого-то еще привлекать. Ни рыночной целесообразности мы здесь не видим, ни экономической. Мы очень хорошо гармонизируем друг с другом в таком ансамбле: одна из крупнейших компаний в мире, хорошо знающая основной будущий рынок потребления продукта, — с одной стороны, крупнейший маркет-мейкер на своем локальном рынке, умеющий строить мощности эффективно и в срок, — с другой.

— Под третьим возможным участником я подразумевала Фонд Шелкового пути, с ним вы базово договорились о совместных инвестициях в нефтехимию на Дальнем Востоке России и северо-востоке Китая.

— Это все же другое.

— Тогда, может быть, мы можем рассказать, о чем конкретно вы ведете переговоры с Фондом Шелкового пути? Может быть, можно ожидать с ними СП?

— Нельзя сказать, что мы ведем переговоры. Есть понятный акционер с участием в совете директоров («Сибура» — прим. ТАСС), со всеми атрибутами, процедурами, связанными с отчетностью. Но отдельного оживленного обсуждения проектов нет. Мне кажется, в принципе, насколько я могу судить, если посмотреть на другие проекты Фонда Шелкового пути, они подходят к анализу своих возможных действий с другим горизонтом. Это не история: «Классный проект, давайте проинвестируем». Это история о том, что Фонд долго наблюдает за компанией, смотрит финансовую отчетность, анализирует, как она может встроиться в большую картинку. Я спрашивал у ведущего менеджмента фонда: «Какой временной горизонт берете?» — «50 лет».

— Насколько вероятно сейчас возрождение идеи совместного с Sinopec строительства завода в Китае? Еще в прошлом году сообщалось, что вы вернулись к анализу рынка, но подробностей не называлось.

— Мне кажется, что в вопросе есть ответ, возможности такие есть. Конъюнктура меняется, меняются потребители каучука, состояние каучуковой отрасли. Немножко развиваются технологии, в каучуках не так быстро, как в других отраслях, но меняются, а это влияет на операционные и капитальные затраты. Да, мы сегодня обсуждаем с коллегами эти аспекты, но эта ситуация не про то, что завтра мы объявим о начале строительства. Нет, от этого мы еще пока далеки.

— «Татнефть» недавно приобрела у вас, по сути, непрофильный актив.

— Пока сделка не закрыта, подписано соглашение о намерениях. Закроем в ближайшее время. Это обдуманный шаг. И здесь, наверное, сыграли роль несколько факторов. Мы последовательно концентрировались на создании и развитии более крупнотоннажных производств, с одной стороны, а с другой стороны — интеграции в собственную сырьевую цепочку. Конъюнктура тех продуктов, которые выпускаются в Тольятти, в первую очередь каучуков, достаточно плотно связана с потреблением в шинной промышленности, машиностроении. И коллеги из Татарстана, как передовые в своем деле специалисты, очень продвинуты в части ведения бизнеса в этих отраслях. Через свой шинный завод они уже интегрированы в предыдущий передел сырья. Это стало одним из факторов, почему мы выбрали именно их.

Скажу честно, они были не единственными претендентами, и та позиция, которая была продемонстрирована компанией на финише и лично господином Магановым (Наиль Маганов, глава «Татнефти» — прим. ТАСС), сыграла решающую роль в выборе покупателя. Он приезжал на предприятие и лично встречался с трудовым коллективом, мне кажется, это сразу, с первого шага показывает серьезность подхода. Когда на встрече тебе задают вопросы: «А дети? А как вы их возили в дома отдыха? Какой у вас социальный пакет для сотрудников? Как профсоюзное движение было развито?» Знаете, возникает совместное понимание, что ты разговариваешь не только про тонны и деньги, но и про то, как предприятие в целом развивается, как оно интегрировано в город Тольятти. Такая ответственная позиция была продемонстрирована сразу.

— Если мы не можем назвать, от кого были заявки, можем ли мы назвать географию? Это только российские компании были?

— Да, российские. Очень разная специфика, кто-то хотел стать «заводчиком», у кого-то свободные деньги, кому-то захотелось расширить свое представительство, захотелось — это без негативной коннотации, у кого-то есть амбиции расширить свое присутствие в химии. Мы рассматривали всех этих покупателей.

— Вы мне не назовете сумму контракта, пока не раскроете ее в отчете?

— Помните, как в мультфильме: «Зачем я, буренка, тебя продаю? Такая корова нужна самому. А много ль корова дает молока?» Я думаю, что вы все увидите в отчетности, когда мы будем раскрывать эту цифру.

— Означает ли продажа активов намерение «Сибура» в принципе концентрироваться только на ряде продуктов? Ожидать ли, что остальные непрофильные активы постепенно будут выставлены на продажу?

— Знаете, не работает аппроксимация такая. Абсолютно не означает. Может быть, я даже так ответил бы, что «Сибур» действует вообще от обратного. Крупнотоннажные полимеры, развитие сырьевой базы — эти проекты реализуются, вы их знаете. Но не менее важной задачей является удовлетворение потребностей рынка, различным образом его анализируя. Например, несложная задача — посмотреть на таможенную статистику за последние годы по тем продуктам, которые импортируются в Российской Федерации, выбрать наши классы, посмотреть на конкретные продукты, посмотреть, в каком количестве они привозятся, в каких цепочках они используются, встретиться с потребителями и посмотреть, есть ли у нас возможности какой-то кооперации или, может быть, даже партнерства. Так возникают бизнес-идеи и проекты. В частности, тема ДОТФ, производство которого было открыто в этом году, она родилась из программы по ветхому жилью и гражданского строительства, которые привели нас к производству линолеума и далее уже к ДОТФ.

Поэтому здесь от бизнес-возможностей нужно идти.

— Вы планируете запустить производство малеинового ангидрида (МАН) в 2022–2023 году. В 2021-м «Татнефть» также планирует запустить производство малеинового ангидрида. В этой связи вы не планируете корректировать свои планы, может быть, выйти немного раньше, ускориться??

— Я думаю, что наш график точно не 2023 год, а раньше. Это не женский возраст, мы с ним можем обойтись более твердо. Мы всегда публично говорили про 2021 год. С другой стороны, если посмотреть на возможности этого продукта, а мы, честно признаюсь, практически пять лет изучали рынки, смотрели конъюнктуру, ждали наиболее эффективных технологических решений, которые позволяют создать мощность с хорошим CAPEX и OPEX на тонну, рынки по МАН вполне широкие, я думаю, что места нам хватит. И не дам вам нас с нашими партнерами-конкурентами пытаться столкнуть. (Улыбается.)

— По Саудовской Аравии тоже популярный вопрос. Как продвигается совместный проект с Saudi Aramco по строительству нефтехимического завода? Ранее озвучивали 2019-й как год возможного начала подготовки ТЭО проекта и определения объема капитальных затрат. Начата ли эта работа? Если нет, когда приступите к ней?

— В моменте все участники, там их несколько, изучают результаты оценок по инвестиционной и бизнес-привлекательности инициативы, задали встречные вопросы в общее обсуждение. До конца года, вероятно, что-то мы сможем сказать по проекту, о каких-то наших договоренностях и решениях. Проект живой.

— Экс-министр энергетики Саудовской Аравии и бывший председатель совета директоров Saudi Aramco Халед бен Абдель Азиз аль-Фалех ранее заявлял, что считает «Сибур» интересным активом и что Saudi Aramco заинтересована во вхождении в капитал российского холдинга. На эту тему какие-то переговоры ведутся?

— Вот так вот. Saudi Aramco все же раз в 70, наверное, больше нас. Молодцы.

— Молодцы, но ничего не предлагают?

— Молодцы, что так правильно смотрят на «Сибур».

— Может быть, предлагают, но сказать об этом не можем?

— Я точно про это ничего не слышал. Это вопрос к акционерам.

— Кстати, к вопросам об акционерах. Мы неоднократно спрашивали про IPO и ранее уже получали комментарии, что говорить о выходе на рынок целесообразно не раньше выхода «Запсиба» на проектную мощность. Сейчас «Запсибнефтехим» уже вышел на механическую готовность, находится на этапе пусконаладки.

— Завод построен, статус по пусконаладке — 80%.

— То есть можно говорить, что пусконаладка тоже практически завершена?

— Сейчас мы внутри уже построенного и документарно сопровожденного объекта ведем пусконаладочные работы на рабочих средах. Вот то, что сегодня происходит. Рабочие среды.

— Она же может длиться от года до двух, пусконаладка.

— Я думаю, от шести до девяти месяцев. Если пусконаладка от года до двух лет — это значит, что что-то уже не то. Мы четыре года строили, и два года пусконаладки…

— То есть внутри 2020 года, даже в начале 2020-го вы запуститесь?

— Помолимся за это.

— Соответственно, после выхода на проектную мощность можно будет говорить об IPO?

— Мне кажется, что когда акционеры говорили о связке возможного IPO с «Запсибом», они говорили о следующем: поскольку мы видим, что «Запсиб» строится быстрее и нам удается продвинуться в наших планах чуть лучше, возможно, IPO имеет смысл делать после «Запсиба». Вы связываете это с завершением стройки, а я бы сказал, что value (ликвидная стоимость — прим. ТАСС) от «Запсиба» мы увидим с вами только в отчетности 2020 года. Тут уже я ничего сказать не могу. Но если это (выход «Сибура» на IPO — прим. ТАСС) связывается, как вы считаете, с value «Запсиба», тогда, наверное, это экономические показатели, вклад «Запсиба» в экономику компании. Если экономические показатели, то они будут видны ближе к концу 2020 года.

— А если не связывать, если я некорректно трактовала озвученную ранее мысль?

— То Леонид Викторович (Михельсон, основной акционер «Сибура» — прим. ТАСС), вам, возможно, подскажет подробнее.

— Индия. Ваше совместное предприятие с Reliance Industries Ltd, по идее, уже должно вот-вот запуститься. Уже понятны конкретные сроки запуска?

— Завод тестируется, производится тестовая продукция, все у нас с коллегами из Reliance неплохо. Команда из «Сибура» там отработала успешно, наша технологическая и лицензионная поддержка стала основополагающей для запуска этого проекта. Мы удовлетворены партнерством с Reliance.

Что касается даты официального пуска, торжественной церемонии — возможно, когда будет заседание очередной межправкомиссии, возможно, найдется другой повод и дата. Но одно остается фактом — новый завод такого типа в Индии уже есть. А торжественный пуск — это уже формальность.

— То есть продукцию вы уже выпускаете?

— Тестовый объем БК (бутилкаучука — прим. ТАСС) уже вышел.

— Мы можем назвать объем?

— Там мощность 120 тыс. тонн в год, первые десятки тонн уже вышли.

— То есть на проектную мощность в следующем году вы уже выходите?

— Я не брался бы обсуждать.

— В долю Reliance в этом году планирует зайти Saudi Aramco. Верно ли я понимаю, что на вашем СП это никак не отразится и саудиты в этот проект заходить не планируют?

— Контрольная доля базовых акционеров Reliance не изменилась. Не думаю, что это как-то отразится на нашем совместном предприятии.

— А вообще рассматриваете ли вы варианты создания совместных предприятий с российскими компаниями?

— Таких планов в обозримой перспективе нет, но во всех наших менеджерских активностях я лично являюсь апологетом партнерств. Чтобы это, к примеру, была не марка полипропилена, а технологическое решение, которое сделано под конкретного клиента, под конкретного потребителя. В случае с крупными отраслевыми проектами, как Амурский ГХК, вы видите те же партнерства. Даже длинный контракт с «Газпромом» в каком-то смысле тоже партнерство, когда стороны сходятся и договариваются, что вот на 20 лет мы связываем себя обязательствами, на 20 лет мы полностью открываем карты, мы понимаем, что мы должны сделать. А это огромная работа.

— Кстати, а не рассматриваете варианты подобного рода партнерств с другими проектами? Например, «Новатэк», главой которого является основной акционер «Сибура» Леонид Михельсон, активно развивает СПГ-кластер на Гыданском полуострове. Нет ли потенциала по строительству нефтехимического производства «Сибура» на этой инфраструктуре?

— Вы знаете, с точки зрения молекул, наверное, можно. С точки зрения созданных текущих предпосылок — вряд ли. Во-первых, там вообще нет рынка потребления. «Трамваи не ходят, туда идут, спотыкаясь, олени» — как в известной песне. Нет совершенно потребления. Это делает проект абсолютно экспортно ориентированным, то есть не просто крупно, а на 100%. Второе — Арктика, мягко говоря, кейс серьезный, ведь там нет ничего: дорог, электричества, инфраструктуры по вывозу, нет возможности привлечения постоянного персонала. Все пока очень ограничено.

— И с учетом того, что в принципе государство поворачивает в сторону допуска частных компаний к шельфу Арктики и привлечения частных инвестиций…

— Конечно, это создает возможности, но на сегодняшний день, мне кажется, об этом говорить рано.

— Насколько шельф может быть вам интересен и при каких условиях?

— Очень далеко от нас все, поверьте, очень далеко. Мы все же видим возможность продолжать консолидировать и интегрировать свои навыки в продажах, в технологическом клиентском развитии, в строительстве мощностей в реализации проектов — Дальний Восток, Восточная Сибирь, Западная Сибирь — там есть чем заниматься. Арктика — хорошая возможность, но, мне кажется, с точки зрения временного горизонта существенно дальше находится, чем все то, что мы сегодня с вами обсуждали.

— И дальше тех 50 лет, о которых говорил Фонд Шелкового пути?

— Я думаю, раньше. Леонид Викторович смог же с командой это сделать, яркий пример — «Арктик СПГ».

— Может быть, и вы зайдете когда-нибудь в Арктику, купите там месторождение.

— Надеюсь, нет. Месторождения не наш бизнес, мы про переработку углеводородов.

— Тогда у меня все. Спасибо за интервью!

Контакты

• Город: Москва
• Адрес: 117218, Москва, ул. Кржижановского, д. 16/1
• Телефон: +7 (495) 7775500
• Email: [email protected]
• Сайт: https://www.sibur.ru

Дата последнего обновления: 15.08.2024

«Это вызов для всей страны»: Михаил Карисалов о «ЗапСибНефтехиме»

СИБУР является крупнейшей газоперерабатывающей и нефтехимической компанией России. На протяжении 20 лет на базе группы по всей стране строятся уникальные предприятия по переработке побочных продуктов добычи нефти и газа и по производству полимеров. В 2015 году в Тобольске было начато строительство крупнейшего в истории России комплекса по глубокой переработке углеводородного сырья в полимерную продукцию — «ЗапСибНефтехима». RT побеседовал с главным операционным директором СИБУРа Михаилом Карисаловым и выяснил, как возникла идея строительства такого уникального предприятия и насколько этот проект значим для российской экономики. В интервью Карисалов рассказал, какое положение Россия занимает сегодня на международном рынке глубокой переработки углеводородов и почему о необходимости стимулирования этой отрасли так часто говорят политики и эксперты.

— Какая динамика производственных показателей в топливно-сырьевом и нефтехимическом сегментах наблюдалась в 2016 году? И что будет происходить в будущем?

— СИБУР показывает высокие темпы роста бизнеса, и 2016 год не стал исключением. Среднегодовые темпы роста выручки компании в последние 10 лет составили 16%, в тот же период российский ВВП увеличивался на 3% в год, а российская химическая отрасль — на 4%.

В 2016 году в сырьевом сегменте, сегментах базовых полимеров, пластиков и прочей химии продолжился рост показателей. Причин для этого сразу несколько.

Для сырьевого сегмента ключевую роль сыграли стабилизирующиеся цены на нефть, достаточно устойчивый спрос на переработку сжиженных углеводородных газов со стороны нефтехимии и динамичное потребление газов на внутреннем рынке коммунально-бытового сектора — ЖКХ и транспорта.

В сегментах по производству базовых полимеров и другой химической продукции основным драйвером роста выступал спрос со стороны отраслей-потребителей (пищевой промышленности, автомобилестроения, дорожного строительства), поскольку современные синтетические материалы замещают металл, стекло, камень. Кроме того, отечественные полимеры, в первую очередь продукция СИБУРа, постепенно вытесняют импорт. Эта тенденция (вместе с увеличением роста потребления в целом) продолжится в ближайшем будущем.

В последние 10 лет компания инвестировала в новые мощности около 600 млрд руб. — в пересчёте на советские деньги это стоимость БАМа. Сегодня эти мощности позволяют нам обеспечивать растущий внутренний спрос, замещать импорт и увеличивать экспортные продажи полимеров.

— Михаил Юрьевич, на ваш взгляд, какое место занимает Россия в мировой нефтехимии? И каковы наши перспективы в этой отрасли?

— В ближайшие два года рост мировых нефтехимических мощностей будет опережать спрос, тем самым повышая конкурентную борьбу внутри отрасли. Основным преимуществом российской нефтехимии и СИБУРа является доступность сырья — побочных продуктов нефти и газа, а также значительный потенциал роста спроса на полимерную продукцию в России в сравнении с США, Западной Европой и Японией.

Рост потребления сегодня и в перспективе очевиден. Если посмотреть на потребление полимерной продукции по всей цепочке в европейских странах или в Китае, то мы пока отстаём. Но именно доступ к сырью, строительство больших современных предприятий будут создавать предложения и стимулировать замену отживающих свой век продуктов.

— На наших глазах разворачивается строительство «ЗапСибНефтехима» — одного из грандиозных проектов СИБУРа. Расскажите, как возникла идея этого проекта.

— Существуют две модели, по которым можно строить такого рода производства там, где есть рынки потребления или рынки сырья. Стратегия СИБУРа заключается в монетизации уникального доступа к сырью и в росте спроса на продукты нефтехимии. В своё время мы консолидировали нефтехимическое сырьё Западной Сибири за счёт существенных инвестиций в газоперерабатывающие мощности и инфраструктуру, фактически в три раза увеличив приём попутного нефтяного газа. Таким образом, нам удалось создать сырьевую базу для глобальных нефтехимических проектов.

Длительное время эта база частично использовалась для переработки на исторических наших предприятиях — в Тобольске и Томске, а также на каучуковых предприятиях в центральной полосе России. Но большая часть продолжала продаваться в виде пропан-бутана либо индивидуальных газовых фракций — сырьевых продуктов. Идея вовлечения их в глубокую переработку возникла в связи с наличием базовых факторов — сырья как такового, а также наличия технологического интеллектуального потенциала у нашей компании и у страны в целом. Весь этот накопленный опыт и фундаментальные факторы создали стимулы для проекта «ЗапСибНефтехима».

За последние 10 лет наша компания накопила существенную компетенцию в управлении проектами. Стройки, реализацией которых мы управляли напрямую, — это крупнейший в России завод по производству полипропилена «Тобольск-Полимер», крупнейший на Балтике терминал по перевалке сжиженных газов в Усть-Луге, комплекс по производству ПВХ «РусВинил», программа по созданию новой инфраструктурной сети трубопроводов в Западной Сибири и многое другое. Всё это дало компании навык, который послужил не последним фактором для того, чтобы строить этот крупнейший завод — не столько для СИБУРа, сколько для всей России.

— Михаил Юрьевич, как вы оцениваете масштаб проекта с точки зрения строящегося в его рамках оборудования и конструкций?

Это гигантский проект — 450 гектаров, застроенных мощнейшим оборудованием, современнейшими технологическими установками. Термин «автоматизация» является, наверное, не до конца точным: тут, скорее, стоит говорить о роботизации всего производственного процесса.

Если измерять масштаб и размах проекта в тоннах и километрах, то это полмиллиона кубов бетона, 140 тыс. тонн металлоконструкций, три десятка единиц оборудования, доставка которого осуществлялась посредством эксплуатации уникальных кораблей с перегрузкой и движением по Северному морскому пути.

Если попробовать ощутить вес всех строящихся объектов на «ЗапСибНефтехиме», то это колонны весом под тысячу тонн и длиной около 100 метров. Это, безусловно, огромный вызов — для организации, для российской инфраструктуры, для всей страны. Но мы с этим справляемся и используем разнообразные варианты логистики, в том числе и наши арктические форпосты, вместе с нашими партнёрами. Проект, конечно, гигантский. Всего планируется к выпуску два миллиона тонн полимеров, что по факту кардинально изменит рынок предложения в нашей стране.

Стоит также отметить, что наш проект уникален с точки зрения создания рабочих мест. На период строительства мы создаём порядка 25 тыс. новых рабочих мест. Это около 16-18 тыс. прямых рабочих мест на три года во время строительства, а также в районе 5 тыс. сервисных рабочих мест, связанных только со строительством.

Только в Тобольске будут созданы несколько тысяч новых рабочих мест. Что касается ввода в эксплуатацию, то это также большой вызов для нас. Мы ведём работу с будущим персоналом в разных географических точках. На сегодняшний день персонал готовится в десяти российских регионах: на наших производствах, в высших учебных заведениях, на производствах наших партнёров и поставщиков.

— Какой бюджет у проекта?

— В целом бюджет проекта заявлен до $9,5 млрд. Мы активно сотрудничаем с российскими компаниями и подрядчиками. У нас более чем на 220 млрд руб. контрактов с производителями и поставщиками услуг — резидентами экономики Российской Федерации. Это отдельное направление работы, которым мы начали заниматься ещё на уровне бизнес-идеи проекта «ЗапСибНефтехим». Уже тогда мы понимали, что именно в партнёрстве с крупными отечественными строительными холдингами мы сможем быть достаточно эффективными, что и было подтверждено на практике.

— Как вы оцениваете будущий вклад «ЗапСибНефтехима» в развитие глубокой переработки на территории России? Какое влияние окажет этот проект на импортозамещение в отраслях-потребителях?

— Вклад будет существенным. Замена стекла, замена бумаги, замена дерева, замена металла — всё это создаёт возможность удвоения рынка полимеров. То, что мы видим уже сейчас — от создания примитивных производств (например, полимерных мешков для упаковки готового продукта, который будет выпускаться на «ЗапСибНефтехиме») до вершин нефтехимии (тех же синтетических каучуков и продукции дальнейших переделов, например, шинной). Появление и расширение отечественного производства в этих направлениях будет активно стимулироваться «ЗапСибНефтехимом» и окажет сильное влияние на импортозамещение в потребляющих отраслях.

—Планируется ли поставлять продукцию, изготовленную на «ЗапСибНефтехиме», на экспорт?

— Да, небольшая часть полиэтилена и существенная часть полипропилена (в силу того, что наш рынок полипропилена временно насыщен в связи с недавним появлением у СИБУРа современнейшего производства в Тобольске, позволяющего получать полмиллиона тонн полипропилена в год) будет направляться на экспорт. Мы в первую очередь рассматриваем партнёрство со странами АТР.

Источники:

https://proexpertum.ru/mihail-karisalov/&rut=992cda345067979703f8710fef27b95f99f9937e2eb595641b823dc8c66b5c10
https://www.sibur.ru/ru/press-center/articles-interviews/MikhailKarisalovNeftegazokhimiyapoopredeleniyudrugekologiiAzagryaznenieplastikomvoproskulturypotrebl/&rut=1d20c2b42e65992def29383aff3d8df4698a760002a1df42b8ccb1fce585dfe0
https://www.sibur.ru/ru/press-center/articles-interviews/MikhailKarisalovSiburdokontsa2019godaopredelitsyaskonfiguratsieyAGKHK/&rut=aafe6b0049c22c188be9ad58d67bca635a97cf34d5c72162cb4c4c11bd5788a0
https://realnoevremya.ru/persons/3220-karisalov-mihail-yurevich&rut=e58bc615399d51705b1d1ee3ff41520988df01d585d9db568d2aff504159c903
https://www.sibur.ru/ru/press-center/articles-interviews/EtovyzovdlyavseystranyMikhailKarisalovoZapSibNeftekhime/&rut=255ba04572072ab1b5c5bc709a1f396195353ba436805a15e5d01e220e511e64