Матренин двор

В произведении “Матрёнин двор” герои раскрывают свою натуру в полную силу именно в переломный момент, когда случается несчастье. Даже рассказчик Игнатьич начинает по-настоящему понимать Матрёну только после её смерти. Характеристика героев у Солженицына состоит из массы мелких деталей, поступков и нечаянно сказанных слов. В этом особенность писателя, он искусный мастер художественного слова. В списке произведений автора о русской душе этот рассказ, пожалуй, самый пронзительный и яркий.

«Матренин двор» главные герои

Тема праведников в литературе не нова, и всё же у Солженицына она раскрыта особенно правдиво. Главные герои “Матрёнин двор” — простые крестьяне, жизнь которых не похожа на сказку, а описание деревенского быта может повергнуть в шок современного читателя. Чего стоит описанная картина раздела имущества живой и здоровой женщины: родственники торопят её расстаться с земными благами, как бы намекая, что она задержалась на этом свете. Главная героиня — человек огромной духовной силы: смерть детей, неудачный брак, одинокая старость — ничто не сломило женщину, не заставило душу огрубеть. Анализ рассказа позволяет увидеть правдивую, далёкую от красоты картину жизни и мировоззрения простого деревенского народа.

Материал подготовлен совместно с учителем высшей категории Ильиной Галиной Сергеевной.
Опыт работы учителем русского языка и литературы — 36 лет.

Краткий анализ

Год написания – 1959 г.

История создания – Работу над своим произведением, посвящённым проблемам русской деревни, писатель начал летом 1959 года на побережье Крыма, где гостил у своих друзей по ссылке. Первоначальное, авторское, название «Не стоит село без праведника», было рекомендовано изменить, и по совету Твардовского рассказ назвали «Матренин двор».

Тема – Главной темой этого произведения является жизнь и быт русской глубинки, отношения простого человека с властью, нравственные проблемы.

Композиция – Повествование идёт последовательно от имени рассказчика, который наблюдал и осмысливал события. Особенности композиции позволяют понять самую суть рассказа, чтобы читатель пришёл к осознанию, что смысл жизни не в обогащении, материальных ценностях, а в ценностях нравственных.

Жанр – Жанр произведения определяется, как «монументальный рассказ».

Направление – Реализм.

Расшифровка Солженицын. «Матренин двор»

, кто читал рассказ «Матренин двор» Солженицына, вероятно, помнит его финал:

«Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село.
Ни город.
Ни вся земля наша».

Этот финал запоминается прежде всего благодаря его резюмирующей семан­тике. Но едва ли мы обращаем внимание на его почти стиховую организацию, на переход от повествовательной прозы к прозе маркированной. Между тем рассказ Солженицына так не только кончается — почему он так кончается, понять просто, — но он еще и очень похоже начинается. Первый абзац:

«На сто восемьдесят четвертом километре от Москвы, по ветке, что ведет к Мурому и Казани, еще с добрых полгода после того все поезда замедляли свой ход почти как бы до ощупи. Пассажиры льнули к стек­лам, выходили в тамбур: чинят пути, что ли? Из графика вышел?»

Заметно, что второй абзац ощутимо короче:

«Нет. Пройдя переезд, поезд опять набирал скорость, пассажиры усаживались».

В третьем абзаце сжатие еще больше:

«Только машинисты знали и помнили, отчего это все».

Последняя строчка, данная с нового абзаца, состоит из двух слов назывного предложения: одно из них — служебное, другое — местоимение.

Вот к этому самому «да я» текст как будто сходится клином. При этом текст, по крайней мере при первом чтении, абсолютно никому не может быть понят­ным. Что там случилось в этой самой конкретной точке? Почему это помнят машинисты? И самое главное: не только почему этот самый «я» помнит, но и кто такой, собственно говоря, этот самый «я»?

Надо сказать, что вопрос остается в силе и по прочтении рассказа полностью. Солженицын устами рассказчика Игнатича сообщает нам, что Матрену любили не все и отношение к ней у односельчан было скорее ироническое и насто­ро­женное. Но в рассказе есть персонажи, которые, безусловно, Матрену любят — это прежде всего ее воспитанница Кира. Ее состояние после гибели Матрены не вызывает никаких сомнений в теплоте и серьезности ее чувств.

Мне кажется, это довольно важный момент для понимания рассказа. Почему «да я»? Потому что постоялец Матрены Игнатич — не только человек, про­шед­ший войну и лагерь (эти мотивы введены очень мягко, но и очень точно). И он не только человек, сумевший медленно, отнюдь не сразу, но оценить душевную красоту Матрены — и, кстати, додумать это лишь после ее смерти. У него есть еще одно примечательное свойство: он писатель. И это тоже вве­дено мягкими намеками — описываются его ночные штудии, и уже не при пер­вом упоминании о них сообщается: «Писал свое». Вообще за столом можно и тетрадки проверять — он по специальности учитель, работает в школе, — но именно «писал свое».

Собственно, это рассказ о встрече русского писателя с русской провинцией. И только русскому писателю дано и поручено рассказать о русской праведнице и о ее загубленной жизни, тем самым ее воскресив. Он для этого существует.

Уже в первой части рассказа появляется чрезвычайно выразительная фраза, когда Игнатич получает второе направление на новое место. Первое было в Высокое Поле — одно название грело душу, но жить там было невозможно. А вот второе направление он получает в населенный пункт, называемый Торфопродукт, и замечает: «Торфопродукт? Ах, Тургенев не знал, что можно составить такое!»

Тургенев не знал — и Игнатич с Солженицыным знать не хотят. Разумеется, «Тургенев не знал» — это отсылка не только к крестьянскому эпосу Тургенева, но, прежде всего, к стихотворению «Русский язык»:

«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!»

Смысл такой: приходишь в отчаяние от того, что делается на родине, если бы не русский язык и русская словесность, способная передавать наши челове­че­ские боли, радости и так далее.

Рассказ «Матренин двор» перенасыщен реминисценциями из русской клас­сической литературы: это и Тургенев, и Некрасов, и архаические тексты — там есть отчетливый отзыв былины о неудачной женитьбе Алеши Поповича, есть реминисценция «Слова о полку Игореве», цитируются и Пушкин, и Гоголь, и Лермонтов. Такая плотность реминисценций для рассказов Солжени­цына совершенно не характерна, как не характерна для них и литературная маркиро­ванность, вот этот самый зачин и концовка. В «Одном дне Ивана Денисовича», «Для пользы дела», «Кочетовке» он сразу бросает читателя в действие. Сильная концовка бывает — но отнюдь не с такой внутренней отбивкой, как здесь.

Итак, в рассказе необычайно много реминисценций из русской классики, кото­рая прямо опознается. Больше всего бросается в глаза, конечно, уже названный Тургенев. При этом, конечно, важны и рассказ «Смерть», и рассказ «Певцы» из «Записок охот­ни­ка». Можно вспомнить, как Матрена не хочет при­зна­вать за своего Шаляпина, который балует голосом, и проникается роман­сами Глинки. Это ровно ситуация «Певцов», когда один, рядчик из Жиздры, назы­вается «лирическим тенором» и , и — но потом описывается пение второго, Якова-Турка, не баловавшего голосом, но бравшего за душу. И другие рассказы из «Записок охотника» работают.

И так же очевидна отсылка к Некрасову. Дело не в том, как звали настоящую хозяйку, у которой Солженицын жил Матрена Захарова (1896–1957) — крестьянка из деревни Мильцево. Солженицын жил в ее доме после возвращения из ссылки, когда работал в Мильцево школьным учи­те­лем. Послужила прототипом Матрены из рас­сказа «Матренин двор». , — важно то, что это имя не может не вызывать ассоциаций и с крестьянкой Матреной Тимофеев­ной из «Кому на Руси жить хорошо», и с теми тремя Матренами, которые возникают в «Пире на весь мир». И ясно, что за рассказом о том, как Матрена буквально коня на скаку останав­ливает, могла стоять реальная ситуация и реальная Матрена могла реальному Солженицыну все это пересказать, — но здесь это работает так же, как и сюжет с горящей избой «Коня на скаку остановит, / В горящую избу войдет!» — цитата о русской крестьянке из поэмы Некрасова «Мороз, Красный нос». .

Или, скажем, два плаката, один из которых — об урожае, а другой — о пользе книж­ной торговли, и буквально написано, что красавица с плаката «протяги­вала мне Белинского, Панферова». Конечно, это сложно переосмысленная цитата из «Кому на Руси жить хорошо» Эх! эх! Придет ли времечко,
Когда (приди, желанное. )
Дадут понять крестьянину,
Что розь портрет портретику,
Что книга книге розь?
Когда мужик не Блюхера
И не милорда глупого —
Белинского и Гоголя
С базара понесет? . Переосмысленная не только с иро­нией по отношению к лубочным картинкам или по отношению к чаяниям Некра­сова, но и с другой составляющей. В «Кому на Руси жить хорошо» Яким Нагой выносит из горящей избы те самые ненавистные лубочные картиночки, тогда как Матрена бросилась спасать свои фикусы.

Таких отсылок много, и из Гоголя, и из Лермонтова тоже есть цитаты. И Сол­же­ницын был счастлив, когда узнал, что Твардовский, выступая на совещании с европейскими писателями, сказал, что мы следим за судьбой и за душевным миром Матрены и относимся к нему как к душев­ному миру Анны Карениной. Солженицын был этому рад, в частности, и из-за железно­дорожной семантики рассказа, и потому, что это рассказ о великой несбыв­шейся любви, о том, что 1914 год сделал с Матреной и Фаддеем.

Вот эта самая плотность реминисценции очень важна. И, на мой взгляд, одной из высших точек является эпизод, о котором я уже говорил, — это ночные бдения Игнатича. Писатель и старуха в одной избе, шорох тараканов и мы­шей, эти странные, неведомо что сулящие звуки — это был их особый мир. Конечно, здесь очевидна пушкинская перспектива «Зимнего вечера» Наша ветхая лачужка
И печальна и темна.
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна? с неко­торым про­долже­нием во «Вновь я посетил…», где старушки-няни уже нет, а Пушкин пи­шет так, как будто она есть: «Не слышу я шагов ее тяжелых, / Ни кропот­ливого ее до­зора». Ясно, что мы слышим. А с другой стороны, это, конечно, тоже пуш­кин­ские «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы», с «жизни мышьей беготней», со странными звуками ночи и с вот этим самым: «Я понять тебя хочу, / Смысла я в тебе ищу» или «Темный твой язык учу».

Эти литературные знаки, как и сама плотность реминисценций, выводят нас к чрез­вы­чайно важной и, , определяющей для рассказа теме: вос­кре­шение русского языка и русской словесности и тем самым преодоление смерти Матрены — не только смерти на железнодорожном переезде, но и того, как она убивалась прежде.

Краткое содержание

В ста восьмидесяти четырех километрах от Москвы, на дороге к Казани и Мурому, пассажиров поезда всегда удивляло серьезное снижение скорости. Люди устремлялись к окнам и говорили о возможном ремонте путей. Проезжая этот участок, поезд снова набирал прежний ход. А причина замедления была известна лишь машинистам да автору.

Глава 1

В 1956 году летом автор возвращался из «пылающей пустыни наугад просто в Россию» . Его возвращение «затянулось годков на десять» , и ему не было ни куда, ни к кому спешить. Повествователь хотел куда-то в русскую глубинку с лесами и полями.

Он мечтал «учительствовать» подальше от городской суеты, и его направили в городок с поэтичным названием Высокое Поле. Там автору не понравилось, и он попросил перенаправление в место с жутким названием «Торфпродукт». По приезде в поселок рассказчик понимает, что сюда «легче приехать, чем потом уехать» .

Здесь, в небольшом селе Тальново, автор встретил на базаре женщину, которая помогла ему найти дом. Так он стал квартирантом у Матрены – «одинокой женщины лет шестидесяти» .

Кроме хозяйки, в избе обитали мыши, тараканы да из жалости подобранная хромая кошка.

Каждое утро хозяйка просыпалась в четыре-пять утра, опасаясь проспать, так как не очень доверяла своим часам, которым шел уже 27 год. Она кормила свою «грязно-белую криворогую козу» и готовила нехитрый завтрак постояльцу.

Как-то от сельских женщин узнала Матрена, что «вышел новый пенсионный закон» . И стала Матрена добиваться пенсии, но было очень трудно получить ее,потому что разные конторы, в которые отправляли женщину, находились в десятках километров друг от друга, и день нужно было потратить из-за одной подписи. Да и жаловалась квартиранту, что «притесняют» ее.

Люди в поселке жили бедно, несмотря на то, что вокруг Тальново расстилались на сотни километров торфяные болота, торф с них «принадлежал тресту» . Сельским женщинам приходилось мешками натаскивать себе торфу на зиму, прячась от набегов охраны. Земля здесь была песчаной, урожаи давала бедные.

Люди в селе часто звали Матрену на свой огород, и она, бросив свои дела, шла помогать им. Тальновские женщины едва ли не в очередь выстраивались, чтобы забрать на свой огород Матрену, ведь работала она в удовольствие, радуясь хорошему чужому урожаю, к тому же денег за свой труд никогда не брала.

Раз в полтора месяца хозяйке выпадала очередь кормить пастухов. Обед этот «вгонял Матрену в большой расход» , потому что приходилось покупать ей сахар, консервы, масло. Сама бабушка себе такой роскоши не позволяла даже на праздники, живя только тем, что давал ей убогий огород.

Рассказывала Матрена как-то про военного коня Волчка, который испугался и «понес сани в озеро» . «Мужики поотскакивали, а она за узду схватила, остановила» . При этом, несмотря на кажущееся бесстрашие, хозяйка боялась пожара и до дрожи в коленях поезда.

К зиме Матрене все же насчитали пенсию. Соседки стали завидовать ей: «Теперь Матрене и умирать не надо!» . А бабушка наконец-то заказала себе новые валенки, пальто со старой шинели и спрятала на похороны двести рублей.

Как-то на крещенские вечера к Матрене пришли три ее младшие сестры. Рассказчик был удивлен, ведь раньше он не видел их. Подумал, может, они опасались, что Матрена будет просить помощи у них, вот и не приходили.

С получением пенсии бабушка будто ожила, и работа ей давалась легче, и болезнь беспокоила реже. Только одно событие омрачало настроение Матрены: на Крещение в церкви кто-то забрал ее котелок со святой водой, и осталась она и без воды, и без котелка.

Глава 2

Тальновские женщины расспрашивали Матрену о ее постояльце. А она передавала вопросы ему. Автор рассказал хозяйке лишь то, что был в тюрьме. Сам же не расспрашивал о прошлом старушки, не думал, что есть там что интересное. Знал только, что вышла она замуж и пришла в эту избу хозяйкой. Детей у нее родилось шестеро, но все они умерли. Позже была у нее воспитанница Кира. А муж Матрены не вернулся с войны.

Как-то придя домой, рассказчик увидел старика – Фаддея Мироновича. Он пришел просить за своего сына – Антошку Григорьева. Автор вспоминает, что за этого безумно ленивого и наглого мальчишку, которого переводили из класса в класс только чтобы «не портить статистику успеваемости» , иногда почему-то просила и сама Матрена. После ухода просителя рассказчик узнал от хозяйки, что это был брат ее пропавшего мужа. В тот же вечер она рассказала, что должна была выйти за него замуж «Он за меня первый сватался» . Будучи девятнадцатилетней девушкой, Матрена любила Фаддея. Но его забрали на войну, где он пропал без вести. Спустя три года умерла мать Фаддея, дом остался без хозяйки и свататься к девушке пришел младший брат Фаддея – Ефим. Уже не надеясь увидеть любимого, Матрена жарким летом вышла замуж и пошла хозяйкой в этот дом, а зимой «из венгерского плена» вернулся Фаддей. Бросилась ему в ноги Матрена, а он сказал, что «если б то не брат мой родной, порубил бы вас обоих» .

В жены он позже взял «другую Матрену» – девушку с соседнего села, которую выбрал в жены только из-за имени.

Автор вспомнил, как она приходила к хозяйке и часто жаловалась, что муж ее бьет и обижает. Она родила Фаддею шестерых детей. А у Матрены дети рождались и почти сразу умирали.Она думала, что всему виной была «порча» .
Вскоре началась война и Ефима забрали, откуда он уже не вернулся. Одинокая Матрена взяла у «второй Матрены» маленькую Киру и воспитывала ее 10 лет, пока девушка не вышла замуж за машиниста и не уехала. Так как Матрена сильно болела, то рано позаботилась о завещании, в котором присудила отдать воспитаннице часть своей избы – деревянную горницу-пристройку.

В гости приехала Кира и рассказала, что в Черустях, где она живет, чтобы получить землю молодым, необходимо поставить какую-нибудь постройку. Для этой цели очень подходила завещанная Матренина горница. Фаддей начал часто приходить и уговаривать женщину отдать ее сейчас, при жизни. Не спала Матрена две ночи, не жаль было ей горницы, но страшно было ломать крышу дома. И вот в холодный февральский день пришел Фаддей с сыновьями и начал отделять горницу, которую когда-то и построил со своим отцом.

Две недели лежала горница возле дома, потому что метель замела все дороги. А Матрена была сама не своя, к тому же пришли три ее сестры и обругали за то, что она позволила отдать горницу. В те же дни «кошка колченогая сбрела со двора и пропала» , что сильно расстроило хозяйку.

Однажды, возвращаясь с работы, рассказчик увидел, как старик Фаддей пригнал трактор и на двое самодельных саней грузили разобранную горницу. После выпили самогона и в потемках повезли избу в Черусти.Провожать всех пошла Матрена, да так и не вернулась. В час ночи рассказчик услышал голоса в деревне. Оказалось, что сани вторые, которые из жадности Фаддей прикрепил к первым, застряли на рельсах и рассыпались. В это время шел паровоз, из-за бугра его было не видно, из-за мотора трактора не слышно. Он налетел на сани, погиб один из машинистов, сын Фаддея и Матрена. Глубокой ночью пришла подруга Матрены Маша, рассказала об этом, погоревала, а потом сказала рассказчику,что Матрена завещала ей свою «вязанку», и она ее хочет забрать в память о подруге.

Глава 3

Наутро Матрену собирались хоронить. Рассказчик описывает, как приходили прощаться с ней сестры, плача «напоказ» и обвиняя в ее смерти Фаддея и его семью. Только Кира горевала искренне по погибшей приемной матери, да «вторая Матрена», жена Фаддея. Самого же старика на поминках не было. Когда они перевозили злосчастную горницу, первые сани с досками да латами так и остались стоять у переезда. И в то время, когда один сын его погиб, зять под следствием, а дочь Кира чуть не теряет рассудок с горя, он переживал только о том, как доставить сани домой, и упрашивал всех знакомых помочь ему.

После похорон Матрены избу ее «забили до весны» , а рассказчик переселился к «одной из ее золовок» . Женщина часто вспоминала о Матрене, но все с осуждением. И в этих воспоминаниях возник совершенно новый образ женщины, который так разительно отличался от людей вокруг. Матрена жила с открытым сердцем, всегда помогала другим, никому не отказывала в помощи, хоть здоровье ее было слабым.

Свое произведение А. И. Солженицын заканчивает словами: «Все мы жили рядом с ней и не поняли, что она – тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит ни село. Ни город. Ни вся земля наша» .

Расшифровка

«Рев, подавляющий мощью и скорбью дочеловеческие всплески вод, рождающих первую тварь. И первые стремительные взрывы могучего восторга от прихода жизни, восторга, теснящего дыхание и обжигаю­щего. И первое оцепенение перед первой смертью. История, текущая, как Стикс. Испарение всех тел. Шум человеческих тысячелетий. Тоскливый вопль „зачем“. Неистовые искания ответов».

Этот непривычный по языку и по пафосу для советских годов текст — начало пьесы «Оптимистическая трагедия» советского драматурга Всеволода Вишневского. Это одна из самых известных его пьес, ставшая советской клас­сикой, и вообще один из самых известных советских текстов. В 1963 году по ней был снят знаменитый фильм с Вячеславом Тихоновым.

Но поразительна одна вещь: по большому счету это единственный советский драматический текст, который обозначен как трагедия. Больше в советской куль­туре известных трагедий нет. И я попытаюсь сейчас рассказать, почему так случилось, почему так сложно было в советской культуре написать трагедию.

Уже из того отрывка, который я процитировал, понятно, что речь там идет о жизни и о смерти. Вообще, у советских людей и советской культуры была определенная проблема: им было тяжело и непривычно говорить о смерти, несмотря на то что на протяжении всей советской истории смерть, , была рядом с людьми. Она происходила в совершенно разных вариантах — это были и смерть на войне, и смерть от болезней и голода, и смерть в лагере, и расстрел и так далее.

Всеволод Вишневский между тем сам видел смерть часто и близко. Он был пулеметчиком в Волжской военной флотилии и пла­вал на корабле «Ваня-коммунист». Потом он был пулемет­чи­ком на броне­поезде, который входил в состав Первой конной армии. И вообще вся его карьера была связана с войной и с армией.

В смысле он изобрел уникальный гибрид — оставаясь военным, стал достаточно влиятельным литератором. При этом сложно судить, насколько эти вещи взаимосвязаны, то есть в какой мере ему помогал его художествен­ный талант, а в какой мере ему помогала совершенно невозможная для граж­дан­ских литераторов военная напористость. В частности, известно, что, когда он читал свои пьесы, он мог вскочить на стул или на стол и в сцене, где нужно было стрелять во врага, достать свой настоящий табельный пистолет и целиться в зал. Не знаю, насколько люди, сидящие в зале, готовы были после этого критиковать его текст.

Также с точки зрения самоописания интересно письмо, написанное Вишнев­ским Ворошилову, с которым они были знакомы и который был патроном Вишневского. В этом письме Вишневский описывал себя как «военизатора» литературы и театра и отчитывался о том, как идет дело военизации.

Идею написать такую пафосную трагедию Вишневский вынашивал достаточно давно. Вот один из его газетных текстов начала :

«…А в какую можно переделать трагедию вот эти цифры: Россия за три с половиной года войны изготовила и в большей части израсходовала 17 миллионов малых лопат, 6 миллионов больших, 49,6 миллиона пудов колючей проволоки, 167,3 миллиона земляных брустверных мешков, 20,5 — капсюлей, 557 144 полевых телефона, 898 542 версты телефон­ного кабеля, 4 миллиарда ружейных патронов, 72 742 000 орудийных снарядов».

Это язык военных отчетов, который Вишневский использовал и в котором видел потенциал для настоящей трагедии. Более того, он использовал этот прием в одной из самых знаменитых сцен, которая вышла из-под его пера. В финале пьесы «Последний решительный» старшина, умирая, выхватывает уголь и пишет на стене «162 000 000 минус 27, нижняя черта и 161 999 973» — и умирает. 162 миллиона — это население Советского Союза, минус 27 погиб­ших. То есть это трагизм в цифрах.

Такое обращение к рациональному было не случайно, потому что главный конфликт пьесы «Оптимистическая трагедия» — это конфликт между стихийным и сознательным. Это разделение, которое хорошо осознавали марксистские идеологи. Собственно говоря, вся советская культура была примерно про то, каким образом можно преодолеть стихийное и создать рациональное государство.

Сейчас, когда Советский Союз перестал существовать, курсы диалектического материализма больше ничего не значат, и более того, мы вспоминаем о них как о пустой схоластике. Но в 1930 году вера в то, что марксизм — это настоящая наука, была достаточно сильна. И в этом смысле советское государственное строительство воспринималось как строительство научное. Это был в необы­чайной степени рациональный проект. Считалось, что марк­сизм в состоянии рационально объяснить и предсказать историю. Люди, которые выступали против советского проекта, воспринимались едва ли не как мисти­ки, потому что они выступали с непонятными аргу­ментами против рациональной науки.

И Вишневский эту коллизию преобразовывает в сценическое действие. В пьесе «Оптимистическая трагедия» все происходит вокруг экипажа корабля, раз­роз­ненной группы на фронтах Гражданской войны. Среди них есть один комму­нист, и ему противостоят два сильных персонажа, один из них Вожак — ста­рый, бывалый матрос, который по своей сути анархист. И естест­вен­но, в эту ко­манду приезжает комиссар, и уже понятно, что из кол­лизии «коми­ссар и Вожак» возникает противостояние. Вожак — это стихий­ное, а комис­сар — это сознательное, даже на уровне слов и языка это понятно.

Вишневский использует очень сильные средства для того, чтобы эмоционально удивить зрителя. В частности, по ходу действия пьесы матросы неоднократно совершают самосуд. Один из них происходит над старушкой, которая пришла на корабль и сказала, что у нее украл кошелек. Тогда команда, не разо­бравшись, выкинула за борт первого попавшегося матроса, которого посчитали виновным. Потом старушка нашла свой кошелек — и тут же и старушку тоже выкинули. Или в первой редакции пьесы был такой эпизод, который тоже важно представить на советской сцене: один из этих анархиствующих матросов раздевал девушку и заставлял ее ходить строем — он, значит, обучал ее воин­скому искусству. Потом, правда, эту сцену убрали, но она тоже в смысле помогает понять интенцию Вишневского.

Наконец, одна из самых известных сцен пьесы, которая уже в позднесовет­ское время приобрела скорее анекдотическую известность, — это сцена появ­ления комиссара на корабле. Я еще об этом не говорил, но комиссар — это молодая девушка, и вокруг этого тоже крутится сюжет и создается идейно-сексуальное напряжение, потому что с появлением девушки на корабле, есте­ст­венно, воз­­ни­кает огромное количество скабрезности. В частности, как только она при­ходит на корабль, матросы делают попытку ее изнасиловать: обступают ее, шутят, пытаются загнать в угол. Комиссар достает револь­вер, уби­ва­ет одного из матросов и дальше произносит знаменитую фразу: «Ну, кто еще хочет попробовать комиссарского тела?»

Дальше комиссар, естественно, проводит тонкую психологическую работу: она создает по большому счету коммунистическую ячейку, убеждает сом­невающихся матросов-анархистов в правильности коммунистической идео­логии, устраивает спонтанную интригу против Вожака, и Вожака в итоге расстрели­вают.

Но в итоге весь этот отряд терпит поражение, потому что на них ночью вне­запно нападает противник, их всех берут в плен и собираются казнить. И тут, собственно говоря, опять возникает тема смерти: как настоя­щие герои должны принимать смерть, как настоящие советские герои должны вести себя перед лицом неминуемой гибели?

Одна из показательных сцен — это сцена, когда среди связанных матросов ходит священник. Он, соответственно, пришел от белых и предлагает всем матросам прочитать «Отче наш». Комиссар вступает с ним в диалог и склоняет матросов, естественно, принести присягу революции. И таким образом, перед смертью вместо чтения «Отче наш» матросы присягают на верность Октябрь­ской революции и дальше отправляются на казнь.

Последние строчки пьесы такие. Комиссар спрашивает: «Есть ли смерть для нас?» — матросы отвечают: «Нет смерти для нас». По мысли Вишневского, из этого должна была родиться, с одной стороны, трагедия, а с другой стороны, она названа «Оптимистическая», потому что в чистом виде трагедия в совет­ской культуре была все равно невозможна. Это все равно должна была быть история о преодолении смерти.

И дальше, после того как матросы погибают, на их место выходит новый полк. Сценически на место хора, который аккомпанировал действию в пьесе, подни­мается новый хор, и таким образом на смену умершим матросам приходят другие. И в этом, с одной стороны, был трагизм, а с другой стороны, должен был возникнуть оптимизм.

Но чем больше лет проходило с момента Октябрьской революции, тем сложнее было найти такой драматический сюжет, при котором смерть была бы безус­ловно оправдана таким столкновением с мощными стихиями. После того как в середине Сталин объявил о том, что в стране построен социализм, стало подразумеваться, что больше острых классовых конфликтов в Советском Союзе нет. Там могла быть только внешняя агрессия или затаившийся враг, но в споре с затаившимся врагом особой драмы не рож­да­лось, потому что все уже было априори понятно — все герои уже хорошо понимали безусловную ценность коммунизма и социализма. Даже в этой пьесе Вишневского комиссар сама по себе не испытывает никаких сомнений.

Постепенно все пьесы на современном материале, то есть на мате­­риале го­­дов, вырождались в спор хорошего с лучшим, и потенция для на­стоящей трагедии пропадала. В этом смысле показательно, что сам Всеволод Вишневский, который после «Оптимистической трагедии» прожил еще 20 лет, так и не смог отойти от темы Гражданской войны и революции. Его после­дую­щие самые известные работы — это сценарий к кинофильму «Мы из Крон­штадта» и пьеса «Незабываемый 1919-й».

Матренин двор

Как же это стремно слушать. Наигранный драматизм в каждой фразе. Артистизм зашкаливает где надо и где не надо. Весь.

Венцковский Дмитрий – Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы
SLN 22 минуты назад

Рассказ понравился)) сказка, не особо ужастик, но интересная, с необычным сюжетом. Озвучка прекрасная!

Кабир Максим – Курьи ножки
Ольга 37 минут назад

Обажаю! Когда у меня стресс, я нашла лекарство — Шерлок Холмс и его истории. А такая прекрасная озвучка, то вообще.

Матрёнин двор — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Матрёнин двор», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема
Шрифт:
Сбросить
Сделать

Эта редакция является истинной и окончательной.

Никакие прижизненные издания её не отменяют.

На сто восемьдесят четвертом километре от Москвы, по ветке, что ведет к Мурому и Казани, еще с добрых полгода после того все поезда замедляли свой ход почти как бы до ощупи. Пассажиры льнули к стеклам, выходили в тамбур: чинят пути, что ли? Из графика вышел?

Нет. Пройдя переезд, поезд опять набирал скорость, пассажиры усаживались.

Только машинисты знали и помнили, отчего это все.

Летом 1956 года из пыльной горячей пустыни я возвращался наугад — просто в Россию. Ни в одной точке ее никто меня не ждал и не звал, потому что я задержался с возвратом годиков на десять. Мне просто хотелось в среднюю полосу — без жары, с лиственным рокотом леса. Мне хотелось затесаться и затеряться в самой нутряной России — если такая где-то была, жила.

За год до того по сю сторону Уральского хребта я мог наняться разве таскать носилки. Даже электриком на порядочное строительство меня бы не взяли. А меня тянуло — учительствовать. Говорили мне знающие люди, что нечего и на билет тратиться, впустую проезжу.

Но что-то начинало уже страгиваться. Когда я поднялся по лестнице …ского облоно и спросил, где отдел кадров, то с удивлением увидел, что кадры уже не сидели здесь за черной кожаной дверью, а за остекленной перегородкой, как в аптеке. Все же я подошел к окошечку робко, поклонился и попросил:

— Скажите, не нужны ли вам математики где-нибудь подальше от железной дороги? Я хочу поселиться там навсегда.

Каждую букву в моих документах перещупали, походили из комнаты в комнату и куда-то звонили. Тоже и для них редкость была — все день просятся в город, да покрупней. И вдруг-таки дали мне местечко — Высокое Поле. От одного названия веселела душа.

Название не лгало. На взгорке между ложков, а потом других взгорков, цельно-обомкнутое лесом, с прудом и плотинкой, Высокое Поле было тем самым местом, где не обидно бы и жить и умереть. Там я долго сидел в рощице на пне и думал, что от души бы хотел не нуждаться каждый день завтракать и обедать, только бы остаться здесь и ночами слушать, как ветви шуршат по крыше — когда ниоткуда не слышно радио и все в мире молчит.

Увы, там не пекли хлеба. Там не торговали ничем съестным. Вся деревня волокла снедь мешками из областного города.

Я вернулся в отдел кадров и взмолился перед окошечком. Сперва и разговаривать со мной не хотели. Потом все ж походили из комнаты в комнату, позвонили, поскрипели и отпечатали мне в приказе: «Торфопродукт».

Торфопродукт? Ах, Тургенев не знал, что можно по-русски составить такое!

На станции Торфопродукт, состарившемся временном серо-деревянном бараке, висела строгая надпись: «На поезд садиться только со стороны вокзала!» Гвоздем по доскам было доцарапано: «И без билетов». А у кассы с тем же меланхолическим остроумием было навсегда вырезано ножом: «Билетов нет». Точный смысл этих добавлений я оценил позже. В Торфопродукт легко было приехать. Но не уехать.

А и на этом месте стояли прежде и перестояли революцию дремучие, непрохожие леса. Потом их вырубили — торфоразработчики и соседний колхоз. Председатель его, Горшков, свел под корень изрядно гектаров леса и выгодно сбыл в Одесскую область, на том свой колхоз и возвысив.

Меж торфяными низинами беспорядочно разбросался поселок — однообразные худо штукатуренные бараки тридцатых годов и, с резьбой по фасаду, с остекленными верандами, домики пятидесятых. Но внутри этих домиков нельзя было увидеть перегородки, доходящей до потолка, так что не снять мне было комнаты с четырьмя настоящими стенами.

Над поселком дымила фабричная труба. Туда и сюда сквозь поселок проложена была узкоколейка, и паровозики, тоже густо-дымящие, пронзительно свистя, таскали по ней поезда с бурым торфом, торфяными плитами и брикетами. Без ошибки я мог предположить, что вечером над дверьми клуба будет надрываться радиола, а по улице пображивать пьяные — не без того, да подпыривать друг друга ножами.

Вот куда завела меня мечта о тихом уголке России. А ведь там, откуда я приехал, мог я жить в глинобитной хатке, глядящей в пустыню. Там дул такой свежий ветер ночами и только звездный свод распахивался над головой.

Мне не спалось на станционной скамье, и я чуть свет опять побрел по поселку. Теперь я увидел крохотный базарец. По рани единственная женщина стояла там, торгуя молоком. Я взял бутылку, стал пить тут же.

Источники:

https://obrazovaka.ru/sochinenie/matrenin-dvor/glavnye-geroi-harakteristika.html&rut=bf29cf78ebe2e9be0f4e5a1918bcc6e0d585f90231612b4bdec54d95ed254a2c
https://obrazovaka.ru/sochinenie/matrenin-dvor/analiz-rasskaza-solzhenicyna.html&rut=5660f405f37d4fcd8f41e4ce63004fbcd2aa524cfc3bb48717c5285aad51c515
https://arzamas.academy/materials/1888&rut=54d1a49b20605f0670076eae16758b3a44c97d74be25f2399fc696b405ca91f7
https://obrazovaka.ru/books/solzhenicyn/matrenin-dvor&rut=29dc209487fa144864dc674700d791467a76a5ca8617dfe8f77fb3cb4b1888b4
https://arzamas.academy/courses/13/6&rut=7aa1c965ddc653b6e287aab5bdf8d7d54d373bbe51a6bd4144badfd1015ec348
https://akniga.org/solzhenicyn-aleksandr-matrenin-dvor&rut=06d34a8f18569ff9fa6a7c6b00810eed47823286e12d645062ce6ed60b00f02b
https://libcat.ru/knigi/proza/klassicheskaya-proza/122021-aleksandr-solzhenicyn-matryonin-dvor.html&rut=7957e530ea16d23fbcea24d98d3d162a0625a76153e0e6755cb1c549914e9352