Из Севастополя – в Грузию. Заметки крымского беженца о встречах и увиденном
(Рубрика «Точка зрения»)
Владимир Бровко
(Часть четвертая)
СЕВАСТОПОЛЬ-БАТУМИ – Через месяц с небольшим в Батуми я познакомился с разными людьми – украинцами, русскими, белорусами. «Выброшенные» войной и другими жизненными обстоятельствами из привычной среды, общения, эти люди легче идут на контакт, делятся своими историями. Также я продолжаю изучать город и его особенности.
Беженцы из разных мест
Необычную историю рассказал мне грузин на нем Гурам. 35-летний продавец в небольшой торговой точке, увидев мой украинский значок, вдруг заговорил со мной на украинском. С акцентом и запинаясь на некоторых словах, но все же «языком соловьиным». Сказать, что я был очень удивлен – это не сказать ничего. Ситуация, в которой оказалась его семья после вторжения российской армии в Украину, является типичным для большинства украинских беженцев, но в этом случае – с кавказским колоритом.
Такие надписи в Батуми на каждом третьем-четвертом >
«Я в Украине с 2012 года, – рассказывает Гурам. – У меня жена-украинка и вид на жительство. Спокойно и, можно сказать, благополучно жили в Харькове, дочь у нас родилась. Затем началась война. Как только стало опасно оставаться в городе, мы уехали. Были во Львове, но все дорого, потом на Волыни. Работу найти сложно, сбережения заканчивались и мы решили ехать в Грузию».
«У меня родители в деревне живут, там тоже с работой сложно. В Батуми мы у родственников живем, и они пока нас терпят», – шутит мужчина, но вид у него не очень веселый.
«Я же дважды беженец уже, значит. Родился в Абхазии, родители уехали оттуда в начале 90-х, – продолжает рассказ Гурам и от волнения переходит на грузинский, но потом снова продолжает по-украински. – Когда Украина победит, мы сразу в Харьков вернемся. Очень люблю этот город. Я не строитель, но пойду на строительство работать, чтобы восстанавливать. Слава Украине!»
На тихой улочке в Батуми
«Женская» семья из Запорожья живет в Батуми с марта: бабушка, мама и две внучки-дочки. Мы познакомились во время воскресной прогулки по набережной.
«Мужчин в нашей семье нет, мой муж умер четыре года назад, а Елена разведена, – рассказывает пенсионерка Светлана. – Боевые действия очень быстро приблизились к Запорожью, и мы решили уехать. Нам было проще, чем другим, потому что было куда ехать – квартиру в Батуми Аленушку с бывшим мужем купили еще в 2017 году, тогда здесь бум строительный был уже в разгаре, а цена за квадратный метр почти вдвое с половиной ниже, чем в нашем Запорожье» .
Пожилая женщина вздыхает и продолжает свой рассказ.
«Квартира была в распоряжении агентства, которое сдавало ее отдыхающим летом посуточно и в длительную аренду зимой. Несколько раз и мы приезжали сюда отдыхать – здесь так здорово в сентябре. Сейчас, собственно, и живем на заработанные квартирой средства. Помощь еще получаем денежную и продуктовую, как беженцы», – говорит Светлана.
ico–media-expand ico–rounded” /> Это не памятник Карлу Марксу, как может показаться, а грузинскому народному поэту Галактиону Табидзе За ее словам, дочь Елена найти «приличную» по зарплате работу пока не может, предлагают лишь 550-600 лари в месяц (200-220 долларов – ред.).
«Летом работала официанткой в кафе, тогда было нормально более-менее, плюс чаевые. С октября половину персонала перевели на минимальную ставку, потому что не сезон, посетителей мало, и Елена уволилась. А в Запорожье у нее был небольшой бизнес по продаже автокосметики», – делится со мной подробностями пенсионерка.
А вот Вадим – мой коллега-айтишник из Минска – в Батуми живет уже более двух годы. Ему 27.
«Из этого дурдома надо было еще раньше ехать, – говорит он, когда мы вместе пьем кофе по-батумски в небольшом кафе. – Здесь я чувствую себя свободным человеком. Разговариваю с минскими друзьями, а они удивляются, говорят, «морда у тебя счастливая». Конечно, счастлива – из диктатуры в демократию вырвался».
На батумской набережной
Вадим – программист высокого класса, он разрабатывает программы для айфонов и очень неплохо зарабатывает. Поэтому может позволить себе снимать квартиру в первой линии у набережной, с видом на море.
«Я уже вложил здесь деньги в недвижимость, дом с моей будущей квартирой достроят в следующем году», – делится он жизненными планами .
На мой вопрос, планирует ли вернуться в Минск, Вадим, не задумываясь, отвечает: «Конечно! Это родной город, я его очень люблю. Но пока у власти Лукашенко, о возвращении нечего и думать. Еще студентом я участвовал в протестах, мечтал о «переформатировании» власти в республике. Ну, не то чтобы супер-активистом был, но поддерживал всегда. Сейчас многие из моих тогдашних друзей либо попали под репрессии, либо уехали из страны, как и я. В основном, в Литву едут. А я вот – к морю решил». ico–rounded” /> Разговорные граффити и наклейка. Батуми
Беглецы от мобилизации
Через месяц после бегства от объявленной Владимиром Путиным мобилизации приобрел у Батуми квартиру 26-летний московский «мажор» Роман. Он не ждал дня «М», уехал раньше. Говорит, что ему «шепнули знающие люди», и подмигивает мне.
Роман не распространяется о московском бизнесе своих родителей, но, судя по его машине и одежде, дела обстоят хорошо. «Я не-на-вы-джу эту войну, – акцентируя по слогам говорит он. – Понимаешь, дело совсем не в том, что перекрыли россиянам въезд в Европу, что бизнес имеет убытки из-за санкций. Мне вот стыдно смотреть украинцам в лицо.
Такой пассаж меня не только удивляет, но и радует. С москвичами мне приходилось несколько раз общаться, но они в основном политику Путина хоть и не поддерживают, но и не осуждают. Остаться здесь слишком надолго Вадим не собирается.
«Квартира – это чтобы не скитаться по арендованным. Ее потом, когда война окончится, можно продать или приезжать сюда на лето. Как ты думаешь, когда это все прекратится? – спрашивает он меня.
Я не знаю, что ему ответить и спрашиваю: «А ты как думаешь, сколько Путин еще продержится? И насколько еще хватит терпения у россиян гибнуть из-за его идей? и вообще, украинцы хорошо воюют. -rounded” /> Минарет мечети Орта Джами в Старом Батуме
Еще с одним беглецом, на этот раз из Воронежа, я поговорил случайно, приняв его за украинца – на лямке рюкзака у парня был такой же, как и у меня, желто-голубой значок. Я обратился к нему на украинском, но в ответ услышал: «извините, не понимаю». Продолжили по-русски.
Павел – коммерческий директор небольшой фирмы.
«Понимаешь, – говорит он, – я хозяйку квартиры жду, с которой договорился об аренде. Однажды уже имел неприятное общение относительно того, что я россиянин, и второй раз не хочу на такое нарываться».
«Но тебе придется лгать в таком случае, что ты из Украины?» – спрашиваю я.
«Совершенно нет, – говорит Павел, – просто скажу, что поддерживаю Украину».
«А ты ее действительно поддерживаешь?» – пытаюсь уточнить я.
